На протяжении следующих двух недель Бесс удалось перевести дух: лорд Толбот перестал открыто преследовать ее. Даже в личных покоях королевы, куда допускались лишь немногие приближенные, он не флиртовал с Бесс и воздерживался от пикантных намеков. Толбот всегда обращался к ней «леди Кавендиш» и выказывал глубокое почтение.

Но на балу, скрывая лицо под маской, или столкнувшись с Бесс в уединенном уголке Вестминстерского дворца, он вел себя совсем иначе. Его голос становился страстным и хриплым, Толбот подходил к Бесс вплотную и завладевал ее рукой. Однажды он даже провел ладонью по ее волосам. А когда Бесс отпрянула, Толбот порывисто обнял ее.

— Бесс, не избегай меня. Я не сдамся так просто.

— Что вам угодно, лорд Толбот? — в отчаянии спросила она, когда он в третий раз застал ее в пустой гостиной.

— Мне угодно стать твоим любовником.

Его прямота шокировала Бесс. Голубые глаза Толбота пылали желанием. Она тотчас увидела это, и у нее подкосились колени. Не давая Бесс опомниться, он впился в ее губы так требовательно, что она окончательно ослабела и уже не пыталась вырваться. Поцелуй длился долго, а Бесс все не могла прийти в себя.

— Нет! — вдруг выкрикнула она и ударила кулаками в грудь Толбота. С таким же успехом Бесс могла бы колотить по каменной стене дворца. Толбот излучал неуемную мужскую силу и страсть. «Как Кавендиш! — вдруг поняла она. — Значит, вот в чем дело!»

— Ты когда-нибудь думала о том, что я испытываю к тебе? Бесс, ты вскружила мне голову!

Она задыхалась. Его жаркий взгляд обжигал ее пышную, взволнованно вздымающуюся грудь. Бесс опасалась, что Толбот сорвет с нее одежду.

— По-моему, для тебя я ничем не лучше уличной потаскухи! — в ярости закричала она.

Толбот удивленно уставился на нее: слова Бесс стали для него откровением. Платя за ласки уличных потаскух, он чувствовал полное равнодушие.

— Бесс, я отношусь к тебе с глубоким уважением и питаю к тебе самые чистые, возвышенные чувства. — Заметив страх в ее глазах, он нехотя разжал объятия. — Я совсем не хочу, чтобы ты боялась меня.

Он вышел из комнаты, и Бесс поняла, что действительно испугалась. Но боялась она не пылкого лорда Толбота, а самое себя. Ее пугала страсть, с какой она отзывалась на мужскую силу!

После этого случая Бесс не встречалась с Толботом наедине, но и в присутствии посторонних он не сводил с нее жадных глаз. Хотя Толбрт держался на расстоянии, мысли о нем неотступно преследовали Бесс. Ко всему прочему он начал ей сниться, и эти сны были более чем соблазнительными!

Ночные балы, затягивающиеся до рассвета, продолжались до самого дня коронации. 14 января Елизавета устроила шествие по улицам Лондона. Впечатляющую кавалькаду составила стража королевы, офицеры кавалерии и пэры верхом на лошадях. Сама Елизавета сидела под балдахином в мантии из золотой и серебряной парчи, отороченной горностаем. За ней следовали фрейлины и придворные дамы, облаченные в малиновый бархат с золотой отделкой.

Вдоль всего пути, на помостах, сооруженных по такому случаю, люди в пестрых костюмах образовывали живые картины. Глашатаи подавали сигнал о приближении королевы и стихами поясняли смысл картин. Все было продумано с таким расчетом, чтобы пробудить в народе уважение к новой королеве. Дети дарили Елизавете цветы, а она благосклонно принимала их, вслушиваясь в нестройные возгласы: «Да здравствует королева!»

На следующий день в Вестминстерском аббатстве состоялась коронация. Томительные пять часов Елизавета провела перед алтарем: ее окропили мирром, увенчали короной и надели кольцо, символизирующее связь с народом. Медные трубы возвестили, что Елизавета стала королевой Англии. После того как пэры принесли ей присягу, началось богослужение в честь коронации.

Затем королева Елизавета со скипетром и державой в руках прошла по длинным коридорам до зала, где были накрыты пиршественные столы. Она покинула зал только после полуночи. Все придворные буквально валились с ног. Королеве нездоровилось.

Целых две недели встревоженные Робин Дадли, Сесил, Толбот, Сент-Лоу, Кэт Эшли и фрейлины не покидали личных покоев Елизаветы. Бесс была убеждена, что королеве необходим только покой. Весь месяц Елизавета развлекалась, наслаждаясь всеми удовольствиями, какие только могла предложить жизнь, — об этом блаженстве она мечтала с детства.

Из-за болезни королевы пришлось перенести открытие парламента, чему Бесс была несказанно рада.

Задержка работы парламента означала, что билль о выплате пяти тысяч фунтов будет подписан еще не скоро. Бесс знала, что ей дарована лишь краткая передышка, и все-таки радовалась недолгому избавлению от беспокойства.

1 февраля королева поднялась с постели, вновь полная сил и решимости. Фрейлины поняли, что Елизавета выздоравливает, когда она опять принялась сквернословить.

— Черт возьми, вчера ночью я ни на миг не сомкнула глаз! Какой-то сукин сын стучал прямо у меня над ухом. Немедленно разыщите его — я сама повешу его за достоинство! — Елизавета повелительно взмахнула рукой. — Ступайте! Этому мерзавцу место в собачьей конуре!

Молодая Леттис Ноллис растерялась.

— Да нет, не вы! Леди Кавендиш умеет обращаться с мужчинами: она так же вспыльчива, как и я. Бесс, задай этому ублюдку хорошую трепку за то, что стучал среди ночи!

Сдержанно улыбнувшись, Бесс подобрала юбки и поспешила исполнить приказание королевы. Поднявшись этажом выше, она с удивлением обнаружила, что комнаты над спальней королевы занимают Генри, муж Мэри Сидни, и Амброуз Дадли. Вчера ночью их навестили Китти, сестра Амброуза, и другие отпрыски семейства Дадли. Бесс и в голову не пришло ссориться с семьей фаворита Елизаветы: пусть Робин сам разбирается со своими шумными братьями и сестрами.

Она уже направилась к лестнице, как вдруг словно из-под земли перед ней вырос Толбот.

— Бесс, нам надо поговорить.

— Нет! Нам нечего сказать друг другу. — Она метнулась к лестнице, и ее сердце беспокойно забилось, словно она встретила не человека, а хищного, опасного зверя.

На бегу Бесс оглянулась, оступилась и покатилась вниз. У подножия лестницы она схватилась за подвернутую ногу.

Толбот мгновенно оказался рядом.

— Черт побери, почему ты избегаешь меня, Бесс? — Он сел на ступеньку, осторожно усадил ее к себе на колени и с тревогой вгляделся в лицо Бесс. — Что с тобой? — срывающимся голосом спросил он.

— Боже милостивый! Ты подумал, что со мной будет, если кто-нибудь увидит меня на коленях женатого мужчины? Мне наплевать на подвернутую ногу: я боюсь за свою репутацию! Отпусти меня сейчас же!

Поставив Бесс на ноги, Толбот понял, что она не в состоянии стоять без посторонней помоши.

— Я понесу тебя…

— Ничего подобного ты не сделаешь, похотливая свинья! Я дойду сама!

— Тише! — властно воскликнул он.