— Кто вы? — спросила озадаченная Бесс.

— А разве вы еще не поняли, моя маленькая монахиня?

Бесс вспомнила, как когда-то на маскараде оделась монахиней, и в ее душе шевельнулась пугающая догадка. Протянув руку, она сорвала с партнера маску. На нее смотрели холодные голубые глаза лорда Толбота. Не желая терять самообладания, Бесс подавила гнев.

— Маска вам ни к чему. Вы и без нее — точная копия Люцифера! — усмехнулась она.

— Знаю, — отозвался Толбот. Его смуглое лицо резко контрастировало с ярким камзолом. Зубы казались ослепительно белыми, на губах играла надменная улыбка.

Танцуя, Бесс внезапно осознала, что ее партнер на редкость привлекателен. Толбот принадлежал к древнему аристократическому роду, и это проглядывало во всем его облике. Держась с врожденным достоинством, он только казался надменным.

— Я очень рад, что ее величество назначила вас фрейлиной. Двор Елизаветы будет несравненным, если она окружит себя такими красавицами.

Бесс сразу заметила, что ее давний знакомый приобрел светский лоск и шарм, стал более галантным и утонченным. Однако своеволие и деспотизм делали его опасным, хотя именно эти качества непреодолимо притягивали Бесс.

— Скажите, милорд, каким должен быть придворный — умным или глупым? Толбот усмехнулся:

— Уверяю вас, при дворе нет недостатка ни в тех, ни в других. — Он пристально посмотрел на, собеседницу. — Ее величество весьма проницательна, если окружила себя такими преданными друзьями, как вы, леди Кавендиш.

Одна мелодия сменилась другой, и Бесс вдруг осознала, что стоит посреди бального зала. Она попыталась уйти, но Толбот сжал ее руки.

— Милорд, мне нельзя танцевать — я в трауре.

— Но на вас костюм морской нимфы! Бесс, вы вдовеете больше года. Траур давно закончился.

— Для меня траур продолжится дольше, чем предписано обычаями. Он в моей душе!

Толбот смерил молодую женщину недоверчивым взглядом: он помнил, что муж Бесс оставил ей огромные долги.

— Кавендиш был на двадцать лет старше вас. Я всегда считал, что вы вышли за него…

— Только из-за денег? — возмутилась Беес. — Стало быть, весь двор потешается надо мной, милорд Дьявол?

— Я имел в виду совсем другое. Прошу меня простить, Бесс. Ведь мы знакомы так давно. Мне очень жаль, но я и понятия не имел, что это был брак по любви.

— Вы никогда не чувствуете себя виноватым, — заметила Бесс. — К тому же вам не понять, что такое стесненные обстоятельства!

— А вот тут вы ошибаетесь, Плутовка. — «Я давно и безнадежно мечтаю о вас», — мысленно добавил Толбот, пытаясь подавить желание.

Бесс так и не поняла, что он имел в виду. Разозлившись, она готова бьиа влепить Толботу пошечину. Внезапно Бесс охватила дрожь. Ее сердце неистово забилось, кровь застучала в висках. Впервые за четырнадцать месяцев она почувствовала себя живой!

Потом Бесс показалось, будто ее окатила ледяная волна. Привлекательность Толбота неотразимо действовала на нее.

— Чтоб тебе провалиться, Толбот! — воскликнула она и бросилась прочь.

У стен большого зала ей пришлось пробиваться сквозь густую толпу: гости стояли плечо к плечу. Возле двери Бесс столкнулась с сэром Уильямом Сент-Лоу, беседующим со стражниками.

— Позвольте проводить вас, леди Кавендиш? — учтиво предложил он.

Бесс с облегчением взяла его под руку. «Синтло», — пробормотала она, вспомнив прозвище капитана, придуманное Елизаветой. — Именно вас я и искала.

31 декабря Джордж Толбот явился на аудиенцию и сразу же был препровожден в кабинет королевы. Елизавета сидела за письменным столом.

— Ну где же вы пропадали, милорд Толбот? Он усмехнулся:

— Рад видеть вас, мадам. Если верить вашим словам, вы не в силах обойтись без меня!

— Напротив! Зачем вы сдались мне теперь, когда я стала королевой?

— Дайте подумать… Скорее всего вам нужен не я, а мое состояние.

— С какой стати?

— Мне известно, что казна пуста. Виной тому недавняя война с Францией, назревающая война с Шотландией и пышная церемония коронации, затеянная вами.

Елизавета засмеялась:

— Ты негодяй, Толбот, из тебя никогда не выйдет настоящего придворного, но, черт побери, ты прав, Старик! Только ты не знаешь самого главного: коронация не состоится, если мы не найдем епископа-католика, который отважится провести церемонию.

— Все отказались?

— Да, чтоб им пусто было!

— Я немедленно пошлю за Оглторпом, епископом Карлайла.

— Думаешь, он согласится?

— Пусть только попробует отказаться! Графу Шрусбери он обязан жизнью!

— Спасибо, милорд, я воспрянула духом. Сесил совсем сбился с ног. Как дела у Шрусбери?

— Отец хворает. Мне приходится исполнять обязанности лорда-наместника и вершить правосудие. Такая ноша ему уже не по плечу.

— Сожалею, Джордж, но тебе придется занять и место отца в тайном совете. Я разогнала сорок советников, служивших Марии. Мне нужны надежные люди.

— Как вам угодно! Может, прикажете подметать полы языком?

Елизавета усмехнулась. Ей нравилась непринужденность Толбота, к тому же он не брезговал крепкими выражениями, как и она сама.

— Знаю, Джордж, ты — редкое сокровище, и самый предприимчивый человек в стране. Но ты не сумел бы управлять своей обширной империей, не будь у тебя целой своры помощников и управляющих.

— Все дело в том, что я сам выбрал их, обучил и теперь держу в ежовых рукавицах. Советую и вам сделать то же самое, ваше величество. Сразу берите быка за рога.

— Наконец-то ты обратился ко мне как подобает, негодяй! Значит ли это, что ты оплатишь церемонию коронации?

— Я поговорю с Полетом, — уклончиво ответил Толбот. — В казначействе хаос, казна пуста. В подчинении у Полета состоят одни болваны, ваше величество.

— Я оставила Полета на посту казначея только потому, что он служил еще моему отцу, но последую твоему совету и разгоню остальных служащих казначейства. Что еще скажешь?

— Леди Кавендиш задолжала казне пять тысяч фунтов. Вы поступили бы великодушно, простив ей этот долг.

— Но ты же сам сказал, что казна пуста.

— Ваше величество, Бесс Хардвик — ваша подруга. Кавендиш оставил ее не только с шестью детьми, но и без гроша. Она загнана в угол. Велите ей выплатить не пять тысяч, а только одну, и я оплачу вашу коронацию. — Толбот знал Елизавету как свои пять пальцев. Он понимал, что остальные четыре тысячи она спишет на счет пышной церемонии, и это вполне устраивало Толбота. Бесс ни за что не согласилась бы принять деньги от него.