Поскольку Иордан не упоминает, подвергались кости тепловой обработке или нет, Айзенбергер не решается сделать окончательный вывод относительно того, какую форму метода использовали гунны. Последнюю он проследил до охотничьей культуры каменного века. Возможно, он прав. В любом случае «европейская» форма документально подтверждается только через много веков после Аттилы. Ни один древний автор о ней не знает. Она была неизвестна аланам[119]. Ничто в захоронениях раннего сарматского периода не указывает на знакомство с такой практикой. Только в сарматоидных могильниках в районе Ташкента и Бухары, датированных последними веками до нашей эры, нашли плечевые кости овец, причем одна из них была сожжена. Если их использовали для предсказаний, они указывают на восточный неиранский элемент.

Гунны не могли позаимствовать практику гадания на костях у соседей и подданных в Венгрии и западных степях. В Китае она существовала еще до Шан. Тюркское слово, обозначающее предсказание, yrq ‹ yryq. Его первоначальное значение – «трещина». Монгольское tülge, «знамение», восходит к tüle, tüli – «жечь». Нет никаких оснований сомневаться в том, что практика гадания на костях у гуннов имеет восточное происхождение.

Обожествление царя?

За ужином, который римский посол дал Эдекону и его свите, гунны славили Аттилу, а римляне – императора. Бигила, типичный назойливый левантийский драгоман, «заметил, что несправедливо сравнивать человека и бога, имея в виду, что Аттила – человек, а римский император – бог. Гунны, услышав это, разгорячились и разволновались».

Этот фрагмент из Приска часто приводился в доказательство того, что гунны считали Аттилу богом. Однако такая трактовка не принимает во внимание римское значение слова «бог» применительно к императору. Как dominus totius mundi он был «Богом на земле» (deus in terra), а не настоящим божеством. Deus в V в. понимали, как квазибожество, tamquam deus. «Когда император принял имя Август, ему необходима искренняя преданность, как будто он – воплощение бога на земле», – писал Вегеций. В VI в. Агапет писал: «Хотя император телесно выглядит как все остальные люди, по силе и могуществу он как Бог». Пакат назвал хорошего христианина Феодосия божеством, а уже в XI в. византийский император стал «Богом на земле». Беженец Атанарих, потрясенный видом Константинополя, признался, что император действительно «истинный Бог на земле», deus terrenus. Признать его в таком качестве – значило принять его претензию на мировое господство, domitor omnium gentium barbarorum. Именно этот аспект вызвал гнев гуннов при ремарке Бигилы.

Римским послам не позволялось ставить свои шатры на возвышенностях, которые были выше, чем пригорок, на котором стоял шатер Аттилы. Повествование Г. Стаунтона (G. Staunton) о первом английском посольстве ко двору Цяньлуна предлагает поучительную параллель. Когда великолепная колесница, предназначенная в подарок императору, была распакована и собрана, ничто не могло восхитить больше. Но пришлось дать инструкции относительно уборки ящика из-под сиденья кучера, поскольку, когда мандарины узнали, что столь поднятое сиденье предназначено для кучера, который правит лошадьми, они были крайне удивлены и шокированы тем, что предполагается поместить простого человека выше императора. Чувствительность этих людей во всем, что касается их обожаемого суверена, очень легко задеть.

Цяньлун был «сыном небес», но не богом. Не был им и Аттила. В отношениях с простыми гуннами Аттила вел себя вовсе не как божественное существо. Не было никаких сложных церемоний, подчеркивающих дистанцию между божественным сувереном и его подданными, и уж тем более не велась речь о бездне между Сасанидами – царями царей – и простыми смертными. Аттила не носил ни диадемы, ни короны, его платье было простым, пряжки на обуви и упряжь коня не были украшены золотом и драгоценными камнями, как у гуннской знати. Он пил из деревянного кубка и ел из деревянной тарелки. С одним только телохранителем, стоявшим рядом, Аттила перед своим домом выслушивал споры гуннов и выносил суждение. Аттила утверждал, что является всего лишь родовитым человеком, не более того. В погребальной песне, спетой на его похоронах, усопший царь назывался великим завоевателем, а вовсе не богом.

С другой стороны, Куридах, вождь акациров (хазаров. – Пер.) в гуннских войсках, отказался явиться ко двору Аттилы, потому что ему было трудно предстать перед лицом бога: «Если невозможно смотреть на диск солнца, как можно созерцать величайшего из богов без ущерба для себя?» Конечно, Куридах мог прибегнуть к такой аргументации только потому, что боялся ловушки и рассчитывал спастись, польстив великому и ужасному Аттиле. Однако это все же недостаточное объяснение столь гиперболизированному сравнению с солнцем.

В поздней Римской империи правитель часто сравнивался и даже уподоблялся солнцу. Надпись на конной статуе Феодосия I гласит: «Ты пришел с востока, еще одно солнце, несущее свет. О Феодосий, для смертных ты царишь на небесах. О добросердечный, с океаном у ног твоих и бескрайней землей».

Но император был мягким, а не яростным ослепляющим солнцем. Сравнение Куридаха напоминает одно из индийских выражений. Великий лучник Бхишма сам был похож на все пожирающее солнце, и на него невозможно было смотреть, так же как и на солнце, которое приближается к зениту и сжигает все, что внизу. Правда, нет больше ничего, связывающего акациров с Индией.

Титулы и эпитеты царей хунну и правителей орхонов не предлагают никаких параллелей со словами Куридаха. Титул царя хунну – Ch'eng li ku t'u – авторами объяснялся, как täŋri qut, «небесное величество». Ch'eng li – d'ɒng lji – это, несомненно, tänri, «небо, бог». Ран Ку уверенно заявляет, что таково значение слова на языке хунну. Ku t'u, говорит он, означает «сын». Этимология ku t'u Ширатори – он считает это тунгусским словом «сын» – может быть и неубедительна, но она согласуется с текстом. Мюллер и Габайн отвергают перевод Пан Ку, убежденные, что хунну говорили на тюркском языке. Мюллер не сомневается, что ku t'u может быть только тюркским qut. И он, конечно, не прав. Почему китайцы транскрибировали qut не так, как делали это в период Тан, – ku ‹ kuət? Если же старая форма qut была двухсложной, это было, возможно, *qawut. Приняв китайский титул tien tzŭ, шаньюй провозглашал себя равным императору. Не существует дороги от «сына небес» до «величайшего из богов» Куридаха.

В орхонской надписи каган получает силу от Täŋri. Он, если можно так сказать, получает мандат от Täŋri, однако сам им не является, и его никогда не сравнивают с солнцем. В последующие века эпитет täŋri стал вполне обычным. В VIII в. правитель восточных тюрков, а в IX в. царь уйгуров называли себя täŋri qaγan; atun – χatun – это täŋri qunčuy – «божественная принцесса», täŋrim, мой бог, означает «принцесса». Уйгурский царь – это täŋri qan или täŋri ilig, божественный царь. Но он также может называть себя täŋri без каких-либо добавлений. В источниках также встречаются taiχan χan, kümsä, χatun täŋrim, mišan, χan, čaiši wang bäg и другие täŋri. Во всех этих титулах значение täŋri колеблется между «богом» и «величеством», в точности так же, как в baγān в среднеперсидском. Между тем Будда – это «täŋri of the täŋri» (бог богов), а Мани – «величайший täŋri», что в точности соответствует μέγιστος τῶν θεῶν Куридаха. Судя по всему, уйгуры и другие тюрки позаимствовали, хотя и в ослабленной форме, концепцию обожествления царя от персов.