Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, поищем? – неуверенно предложил Морфи. – У этого Хойзе наверняка была уйма всякого добра!
– Жажда лёгкой наживы по-прежнему не даёт покоя? У тебя теперь честная работа, не забыл? – усмехнулся я. – Лучше сделай мне бутерброд…
– Мне тоже, – буркнул Гас. – Запарился грести…
– Привыкай. У нас впереди долгий путь.
– Ты так и не объяснил нам, куда мы плывём, что будем делать, и вообще… – он покосился на торчащую у меня из-за пояса рукоять пистолета.
– Если бы я знал! Скажем так: будем искать информацию, попутно стараясь избегать неприятностей.
– Ага, это у тебя хорошо получается… – подколол он. Морфи хихикнул.
– Такова моя жизнь, парень. То ли ещё будет – нас ждут непролазные джунгли, дикие племена, невидимки-линиры…
Гас выкатил глаза и поперхнулся бутербродом.
* * *Шансы на то, что названный братец одумается и вернётся в семью, были призрачными – но ничего лучше Папа предложить не мог. Роффл кипел яростью. Он поклялся самому себе, что изувечит Пиксина – если не сразу, как увидит, то позже, но сделает это обязательно! Улучит момент и сломает гадёнышу руку или ногу, или раздробит пальцы, чтоб до конца своих дней не мог толком ничего взять… Кровожадные мысли помогали немного унять жгучий стыд. Ведь как ни крути, а опозорился он по полной – о чём не преминула во всеуслышание заявить эта шлюшка Татти… Если бы не Папа и Олури, не избежать бы «сестрице» хорошей трёпки – давно, между прочим, нарывалась! Ну и семейка; поскорее бы от них всех избавиться…
Комнатушка при таверне, где они ютились, была снята на последние карманные деньги Папы и сестёр. Срок аренды истекал спустя пару дней, а жрать уже сейчас было нечего. Не назовёшь же едой жиденький супчик, принесённый Олури с кухни этого клоповника – говорит, гору посуды за него перемыла… Не могла ничего получше прихватить, тоже мне – дочь карманника, называется! Впрочем, какой из Папы карманник; сколько лет уже они за него промышляют!
Ориджаба-старший, похоже, совсем сдулся. Он сидел, уставившись в одну точку перед собой, и беззвучно шевелил губами – молился, что ли? Толку от него не было никакого. Олури, как всегда, бестолково суетилась – мало того, что намыла всё, так ещё и многолетнюю грязь решила с пола отскоблить, выпросила у хозяина скребок… Дурища. Долго ли они тут задержатся? Не унывала, похоже, одна только Татти. Весь вечер «сестрица» прихорашивалась, а ближе к ночи улизнула в бар – и, конечно, тут же подцепила какого-то постояльца, прямо у стойки… Вот же дрянь похотливая. А впрочем, ладно; но пусть только попробует зажилить денежки – он ей враз красоты поубавит! Уговорено ведь, что в общий котел всё, значит, так тому и быть… Делать было решительно нечего. Оставалось только завалиться спать – под рёв и завывания ветра за окном. Роффл покосился на Папу и занял единственную в комнате кровать: вот так, кто смел – тот и съел… Эх! Хорошо бы проснуться и увидеть гадёныша – мокрого, исхлёстанного бурей, ну и, конечно – с их драгоценным мешком… Без мешка-то он тут совсем никому не нужен.
С этой мыслью Роффл провалился в тёмное забытьё. Он проспал всю ночь и большую часть следующего дня, очнувшись лишь к вечеру от крепкого тычка в бок.
– Роф… Роф, проснись… – Олури говорила негромко, но было в её голосе нечто такое, отчего сон разом улетучился.
Роффл приподнялся на локте. Тайфун миновал; в окно светили розовые лучи закатного солнца. Татти испуганно жалась в углу. Посреди комнаты стоял Папа Ориджаба, набычившись и сжимая кулаки, а в дверях застыл какой-то тип в мятом плаще. Голова его была обмотана заскорузлым от крови тряпьём; а лицо… О да; Роффл помнил эти глаза! Он осторожно спустил ноги с кровати и потянулся за своим жилетом: там, во внутреннем кармане, был пристроен кухонный нож.
– Не дёргайся, – буркнул убийца. – Если бы я хотел, вы бы все уже были мертвы.
Из его рукава выглянуло черное жало крюка; выглянуло – и тут же спряталось, словно предупреждая.
– Чего тебе надо? – прохрипел Папа. – Убирайся!
Телохранитель Кроста шагнул через порог и аккуратно притворил за собой дверь.
– Можно и так, – равнодушно бросил он. – Но, думаю, моё предложение будет поинтереснее. Что ты скажешь на это?
Серебряная монета упала на пол, подпрыгнула – и подкатилась к Папиным ногам.
– Знакомая штука? – поинтересовался Маринад. – Ах да, они же все на одно лицо… Но ты вспомни, когда в последний раз видел такие. Ну как, дошло?
– Что ты сделал с Пиксином?!
– Где наши деньги?!
Два возгласа раздались одновременно. Маринад усмехнулся.
– Так что? Готовы поговорить?
* * *Время играет против меня, подумал Хойзе. И всё же… Всё же не совсем. В случившемся была, по крайней мере, одна положительная сторона: он наконец-то прощупал врага напрямую. Результат, правда, не обнадёживал: речная мафия ответила быстро и свирепо. Если бы не его шпионы в Коссуге, он уже был бы мёртв – вместе со всеми домашними… К слову, о шпионах. Получив столь чувствительный щелчок по носу, речники просто обязаны как-то ответить. А бить они привыкли в самое больное место. Семья, хвала владыкам преисподней, пока в безопасности, недосягаема для «торпед» мафии; значит, удара следует ждать по бизнесу. Тут-то и вскроется, что они о нём знают, а чего – нет. Основным источником дохода сейчас была контрабандная торговля. Товар шёл окольными путями, минуя Коссугу; но его дом служил перевалочной базой для кое-каких деликатных грузов. Эта потеря сломает прекрасно отлаженную схему – если только он не покончит с речниками одним ударом, как обещала Элин. Удастся сделать это достаточно быстро – и он сможет удвоить… нет, даже утроить оборот; и это только начало! А какие открываются перспективы!..
Вернуть себе город. Взять контроль над портом, а потом – и над всей рекой, почему нет? Для этого вовсе не обязательно менять всю цепочку; достаточно перенаправить финансовые потоки… Те фроги, что поумнее, сами придут к нему с предложениями; прочие покорятся обстоятельствам. А для несогласных у него в рукаве припрятан особый, невидимый козырь!
Вот только вначале придётся выполнить взятые на себя обязательства… Хойзе поднялся на палубу. Элин неподвижно сидела на носу пиасса; впрочем, взгляд его тут же почувствовала и обернулась. Хойзе успокаивающе махнул рукой, подошёл и встал рядом. Солнце клонилось к горизонту. Река парила, и исполинские каменные столбы в золотисто-розовом мареве казались зыбкими, призрачными чудовищами. Ну и местечко этот Срубленный Лес; поневоле начнешь верить во всякое… Неудивительно, что линиры живут здесь уже не одно столетие
