«Не чужие, а свои. В твоей же квартире происходят», – услужливо подсказал здравый смысл.

– Ладно, кати быстрей, – напутствовал коллегу Стас.

– Жаждешь продолжить начатое? – поглумился амбал.

По телу пронеслась волна жара, оно явно не отказалось бы от продолжения, но я искренне сомневалась, что телохранитель думает так же. Он у нас птичка особая…

– И не забудь сказать ребятам из лаборатории, чтоб поторопились, – словно не услышав замечания, продолжал он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Сухарь ты, Вероцкий, даже подробностями весёлой жизни с напарником не делишься, – театрально вздохнул «напарник».

Спина Стаса вновь окаменела, а я аж зажмурилась. Ой-ёй, вот спасибо, Веник, вот удружил! Теперь точно можно ничего не ждать. Сейчас вспомнит, как совсем недавно сухарём его называла я, и всё – пиши пропало.

– Веник, – рыкнул Станислав. – А не пошёл бы ты… сначала отнести пакет в лабораторию, потому что, блять, у меня тут девушку, возможно, отравили и она уже подыхает…

– …от недотраха… – раздалось еле слышно, почти вздохом. Но если я расслышала, расслышал и Стас. Хотя этот амбал-Веник, кажется, зрит в корень.

– …а потом сам бы потрахался с кем-нибудь наконец, раз хрень несёшь из-за спермотоксикоза, а не лез в чужую интимную жизнь!

А потом  одним резким движением Стас развернул напарника в сторону открытой двери и чуть ли не выпнул в коридор. По крайней мере, для ускорения коленкой точно подтолкнул.

– Боссу передай, чтобы срочно звонила, если будут новости. Сейчас час? Вот хоть в пять утра, если к тому времени парни справятся. Ясно? – напутствовал он уходящего.

– Эй, я не секретарь, она твоя мамаша! – возмутился Веник в тот самый момент, когда у него перед носом захлопнулась входная дверь.

В следующий момент я зайцем метнулась в постель. Заскочила под одеяло, укрылась с головой, слушая бешеный стук собственного сердца, и о-очень запоздало сообразила. Что он сказал? Их босс – мама Стаса? О-фи-геть. Так вот почему Вероцкому везде путь открыт, и в спортзал, и в бассейн, и пса-то он местного хорошо знает и спокойно спускает с поводка. Меня охраняет не просто бравый «сокол», а птенец главного соколиного гнезда?

Мило.

Я улыбнулась и крепче зарылась в одеяло, позволяя немного помечтать, что сейчас Стас вернётся и…

И когда он вернулся, меня пробил озноб. Абсолютно спокойная физиономия, расслабленное тело, ни единого намёка на возбуждение – ах, Веник, не мог ты выметаться быстрей? – и заведомо заготовленное предложение, тут же сорвавшееся с губ.

– Регина, уже поздно, я пойду к себе, а ты постарайся уснуть. Если будут плохие новости, перезвоню, нет – даже будить не стану. Хорошо?

Я понимала, что теперь, когда он снова стал бесстрастным гвардейцем королевы, а я – её забавной зверушкой, которую приходится выгуливать и даже неохотно лелеять, стоит просто согласиться. Иначе мы снова окончательно переругаемся. Но не смогла. Вместо того, чтобы покорно кивнуть, я зябко поёжилась, шмыгнула носом и пробормотала:

– Я не смогу заснуть, мне сейчас одной страшно.

Почти не солгала, к слову. Вот только страх раньше времени сыграть в ящик немного рассеялся, уступая место другому: я действительно не хотела, чтобы Стас уходил. Странная близость до сих пор ощущалась иллюзией, казалось, если он сейчас выйдет за порог, это никогда не повторится. А я, как бы ни кричала, как бы ни плакала, сколько бы ни разговаривала с Владом и мамой… в общем, я чертовски нуждалась в этом мужчине. И не хотела его отпускать на любых условиях. Даже на целомудренно-телохранительских.

– Регина…

– Останься, – подняла на него молящий взгляд. – Мн правда страшно сейчас одной. Вдруг засну и уже не проснусь? И разбудить некому. А так, одеяло в шкафу, кровать огромная.

– Там есть диван… – рассеянно отозвался Стас, указывая в сторону зала.

– Пожалуйста.

Не знаю, что на него подействовало: то ли умоляющий взгляд, то ли жалобный голос, то ли неумение оставлять даму в беде, – но Вероцкий вздохнул и поплёлся к шкафу. Выудил с верхней полки застеленное одеяло, бросил его на стул и присел на кровать у меня в ногах. Меня вновь пробрала дрожь, на этот раз от его близости, но сам Стас её понял иначе:

– Морозит? – вздохнул он.

Я смущённо кивнула. Ага, морозит, от воспоминаний о кое-чьих прикосновениях.

– Вот же девочка-катастрофа.

В следующую секунду он внезапно развернул своё одеяло, накинул его на меня, а сам растянулся на соседней половине кровати. Я замерла, боясь пошевелиться. Серьёзно? Он вот так просто лёг со мной? И никаких возражений?

– Я не катастрофа, – проворчала хотя бы для проформы, а то решил бы ещё, что дар речи потеряла.

– Ага, конечно, – донеслось ехидное из-за спины.

Второе одеяло приподняли, поправили удобней – я ощущала тепло, но тяжести не было, – а потом вдруг поняла почему: им укрылся Стас, а сам подполз так близко, что лежал почти вплотную. Секунда, две, три… бешеные удары моего сердца и – он обнял меня. Просто охватил рукой, прижимая спиной к своей груди, уткнулся носом в макушку и прошептал:

– Спи, Регина.

Но сон не шёл. Я просто лежала, наслаждаясь ощущениями и окончательно понимала, что влюбилась.

Звонок раздался часов в пять утра, как Стас и предсказывал. Пригревшись рядом с телохранителем, я сразу же проснулась, ощутив пустоту и прохладу вместо тёплого тела. Подняла голову, разглядывая тёмный силуэт.

Станислав сидел на краю кровати и внимательно слушал собеседника. Иногда что-то коротко отвечал, иногда матерился себе под нос, но в целом если и выглядел взволнованным, то самую малость. Хорошие новости? Или плохие, но жить можно? А может, речь вообще не обо мне, и Стасу позвонили по личным делам?

Но нет, оказалось, всё же обо мне. Потому что телохранитель обернулся, словно и так уже знал, что я проснулась, потёр лицо ладонями и сообщил:

– Можно расслабиться. Отравитель твой – тот ещё дилетант. Крысиный яд пролонгированного действия. От одного раза ничего не станет, желудок прочистила – и главное. Но вот если бы им тебя кормили пару недель, было бы туго.