«Пандер спасет нас, Под и Игби спасут нас, Дэй и Шион спасут нас» – мой источник комфорта, моя мантра приходит все реже и реже с течением времени.

Когда вчера после жатвы охранники притащили меня на кровать, они оставили мою голову под таким углом, что сегодня мне виден экран. Это мой шестой день в Блоке.

Раньше я верил, что не может быть места более жестокого, чем Аркан; теперь я знаю, что такое настоящая пытка, настоящее одиночество, настоящая агония.

Интересно, Хэппи все еще сканирует мой разум на предмет информации, которая им нужна? Я пытаюсь похоронить воспоминания о том, как Дэй и Шион говорят мне, что будут прятаться в хранилищах в финансовом квартале. Я пытаюсь забыть о том, как просил Игби увезти туда мою сестру Молли; стараюсь скрыть мысли о Поде и Акими в закусочной.

До следующей жатвы осталось всего четыре часа. Возможно, я сойду с ума, и все это станет фоновым шумом в голове сумасшедшего человека.

Я выхожу из транса и пялюсь в одну точку на стене.

Я больше не притворяюсь, что кто-то придет меня спасать.

Наступает жатва, и на целых двенадцать часов я погружаюсь в ад.

Охранники переносят меня на кровать, снова паралич; я смотрю в потолок.

Прежняя рутина…

День за днем…

Это нескончаемо.

Все, чего мне хочется, – это умереть. Смерть или безумие – что угодно, лишь бы не проживать каждую секунду в Блоке.

Теперь я молюсь, чтобы жатва энергии никогда не кончалась: в ее процессе я хотя бы могу шевелиться и, возможно, я сошел бы с ума раньше, если бы они оставили меня в трубе страдать до тех пор, пока я не сломлюсь.

Последние несколько часов перед жатвой энергии – самые длинные, особенно когда нет возможности видеть экран, чтобы знать, сколько времени прошло.

Я слышу, как открывается дверь, и чувствую сильное волнение. Между выводом из состояния паралича и началом жатвы проходит всего пара секунд, но в эти мгновения я испытываю некое подобие свободы. Руки, может быть, и скованы, и я по-прежнему в тюремной камере, но по сравнению с любым другим моментом в Блоке это похоже на абсолютную свободу.

Сейчас я жду этого момента. Жду, когда охранники скуют мне руки и снимут паралич.

Вот они появляются в поле моего зрения – двое, их лица размыты.

– Поторопись, – шипит один из них. Молодой голос, женский, и если бы я не знал наверняка, то поклялся бы, что это Пандер.

– Я пытаюсь, – отвечает второй солдат, а голос его похож на голос Игби. – Я давно не пользовался Линзой. Ага, нашел.

И паралич проходит.

Я медленно поворачиваю голову, желая больше всего на свете, чтобы это были они, и зная, что если это не так, то разочарование способно убить меня.

– Как дела? – равнодушно спрашивает Игби.

Я смотрю на них пристально, тело невольно дрожит.

– Неплохо, – хриплю я, – а ты как?

– Нормально. Давай уберемся отсюда к чертовой матери.

Я киваю, слезы текут по щекам, пока я медленно сажусь на кровати и достаю все иглы из своего тела.

Я встаю, ноги мои дрожат, ведь я не стоял уже неделями. Но несмотря на это, они сильны, результат Отсрочки еще работает.

Я стою лицом к двери и вижу там Малакая Баннистера – в одной руке у него пистолет, в другой автомат УЗП. А затем я вижу Кину, улыбающуюся краешком губ.

– Ты жива? – спрашиваю я.

– Да, жива, – отвечает она, улыбаясь шире, и бросает мне тюремную форму. – Надень это, нам нужно двигаться, быстрее.

Надев комбинезон, я выхожу в коридор вслед за своими товарищами из Аркана. Как только мы все добираемся до балкона, кажется, на четвертом уровне, свет тускнеет, раздается сирена и начинают мигать красные огни.

– Всем подразделениям в Л‑3. Код один. Всем подразделениям в Л‑3. Код один, – голос Хэппи эхом разносится по гигантской тюрьме.

– Черт! – ругается Пандер и бежит к металлической лестнице.

– Бежим! – велит Игби, и мы следуем за ним.

Адреналин, переполняющий меня, заставляет сердце биться быстрее.

«Нельзя позволить им вернуть меня в эту камеру, – думаю я. – Лучше умереть».

Хоть Отсрочка и восполняет силы в моем измученном теле, я все равно спотыкаюсь и хромаю, но стараюсь не отставать. В какой-то момент ноги запутываются, и я падаю на металлический пол. Я чувствую вкус крови во рту. Чьи-то руки хватают меня под мышки, и Кина помогает мне подняться.

– Ну же, идем, – говорит она, и мы бежим дальше.

Я слышу выстрелы впереди и, подняв глаза, вижу, как Пандер легко разделывается с четырьмя охранниками.

Вниз по первой лестнице и дальше вдоль следующего уровня. Голос Хэппи все еще гремит в динамиках. Снова выстрелы: Игби убивает охранника, Малакай опускается на колени и убирает еще троих.

Второй уровень. Я чувствую, как ко мне возвращаются энергия и сила.

Первый уровень. Еще семеро охранников убиты, мы все целы. Мы прорвемся.

Нулевой уровень представляет собой огромное открытое пространство, и я вижу впереди гигантские металлические двери.

Пандер добирается туда первой и начинает вводить код. Дверь открывается.

Мы вырываемся наружу на ослепительно яркий солнечный свет, и я вижу «Вольту‑8», парящую над землей.

– Не могу поверить, что мы и правда отсюда выберемся, – говорю я, и Кина улыбается мне.

– Поверь, Лука. Все так, как и должно быть.

Она направляется к машине, и я следую за ней.

Но останавливаюсь.

Все было так просто.

Как они попали в Блок незамеченными? Как открыли двери без сканеров отпечатков пальцев? Как так получилось, что нам удалось выбраться оттуда без единой жертвы с нашей стороны?

Я наблюдаю, как Кина забирается в машину.

«Поверь, Лука».

Но я не верю. Я знаю, что это все нереально.

Не спеша я шагаю к машине, вглядываясь в лица своих друзей.

Кина берет меня за руку. Я чувствую ее ладонь в своей: тепло, шероховатость пальцев. Все такое правдоподобное, что вполне может показаться реальным.

Малакай, Игби, Пандер и Кина смотрят на меня с нетерпением в глазах.

– Где встречаемся с остальными, Лука? – спрашивает Малакай, указывая на систему навигации. – Ну же, быстрее.