Ларисе ничего не оставалось, как повиноваться воле событий и отпустить сейчас Березникова восвояси. Она даже испытала легкое облегчение, когда он удалился. Слишком уж дискредитировало ее имидж крутой леди наличие такого мужа, как Евгений.

Когда Березников удалился, Лариса гневно взглянула на Котова.

— Ты что вообще здесь делаешь? — спросила она. — Ты где остановился?

— Я, мгм… работаю, — односложно ответил Евгений.

— А это твои сотрудницы? — кивнула Лариса на девиц.

— Нет, я их не знаю, — замахал руками Котов. — Привязались где-то, сам не понимаю зачем… Мы сейчас едем в казино.

— На метро?

— Но… Мгм… Я же не могу сесть за руль…

— Но ты же мог нанять такси! — не унималась Лариса.

— Я об этом как-то не подумал, — совсем растерялся Евгений.

— Все понятно, — резюмировала Лариса. — Сейчас ты поедешь со мной.

— Лара, поехали в казино! — он попытался сделать широкий жест.

— В казино мы не поедем.

— Хорошо, а куда ты хочешь поехать? — дыхнул на жену алкоголем Котов.

— Мы поедем в отель, где я остановилась, — решилась Лариса.

— Не хочу, — замотал головой Котов. — Я хочу есть.

— В отеле вполне можно поесть, — резонно возразила Лариса. — Поехали!

— Подожди, а девочки?

— Какие девочки! — зашипела Лариса. — Едем быстрее, навязался на мою голову! А вы, девочки, — обернулась она к совсем загрустившим девицам, — идите по домам, вам пора баиньки…

И, подхватив Евгения под руку, она потащила его к выходу из метро.

* * *

Лариса открыла глаза и посмотрела в окно. Утро было тусклым и серым. Было непонятно, сколько сейчас времени. То ли это ранний-ранний рассвет, то ли небо просто заволокли тучи плотным, свинцовым слоем.

В следующее мгновение она почувствовала, что у нее затекла нога. Она повернулась и поняла, что тому виной нога Котова.

Вчера вечером она запретила ему ложиться вместе с ней в постель и велела расположиться в кресле. Но, видимо, ночью муж решил, что в кресле ему спать неудобно, и присоседился к Ларисе. И теперь, нагло водрузив свою ногу на ее, по своей любимой привычке, он посапывал, подложив руку под щеку.

Прямо-таки невинный младенец… Лариса даже немного умилилась и засмеялась. Вот только красный нос и выдыхаемый перегар никак не вязались с ассоциациями с ребенком. И она поморщилась, предчувствуя, что скоро он проснется, будет нудить, ей придется с ним разговаривать, и вообще встает вопрос, куда его девать… Непонятно, как он очутился в Москве! Когда она уезжала из Тарасова, Котов ни одним словом не обмолвился о своей предстоящей поездке в столицу. Интересно, что за дела привели его сюда?

Черт, действительно, навязался на ее голову непутевый супружник!

Лариса раздосадованно высвободила свою ногу из-под котовской, встала и прошла в ванную.

Когда она вернулась, Котов уже проснулся и, сопя и вздыхая, шарил в ее сумочке в поисках, видимо, сигарет. Он ничуть не смутился, когда увидел, что Лариса застала его за этим занятием. Он просто спросил:

— Ларочка, у тебя есть сигареты?

— Есть. Но ты их не куришь.

— Я все курю… В такие моменты я все курю, — кротко ответил Евгений.

Лариса протянула ему пачку «Кент лайтс», которая лежала на тумбочке за кроватью. Евгений закурил и после первой же затяжки скуксился.

— Ну как ты можешь гонять легкими этот свежий воздух? — скривился он.

— Не хочешь — не ешь, — отрезала Лариса. — Дорогой, кстати, у меня к тебе вопрос. Куда ты собираешься направляться? У тебя есть дела?

— Конечно, есть, — тут же с готовностью ответил Евгений и замолчал.

— Я не спрашиваю, какие дела, мне только интересно, когда ты собираешься удалиться из моего номера…

— Ларочка, ты меня разлюбила?

Вопрос застал Ларису врасплох. Он поразил ее своей прямотой и наивностью. Она думала над ответом, как ей показалось, целую вечность. Наконец она ответила:

— Я люблю тебя так же страстно, как и во времена нашей юности.

— Я всегда верил в тебя, Лариса… — со вздохом сказал Котов. — Но я сейчас уйду, ты не беспокойся. Только закажи мне кофе, а то голова трещит…

Обменявшись любезностями, супруги старались не обращать друг на друга внимания. Котов пошел к зеркалу и начал придирчиво себя рассматривать. Лариса же набрала номер телефона и заказала кофе в номер.

— Лара, как я выгляжу? — крутился перед зеркалом Котов.

— Как всегда, великолепно, — ответила Лариса с таким выражением лица, как будто на самом деле искренне так думала.

— Ты тоже ничего, — снисходительно ответил муж, окидывая жену нескромным взглядом.

И тут он решительным шагом направился в сторону Ларисы. Он подошел к ней и начал раздвигать руками ворот ее халата.

В этот момент прозвучал звонок телефона.

— Черт, как не вовремя! — вырвалось у Котова.

— Женя, ты зря надеялся! — сказала Лариса, беря трубку телефона.

— Это почему же? — попытался возмутиться супруг, но Лариса уже говорила в трубку:

— Алло.

— Номер шестьсот тридцать два, код три-пять-семь, — глухо прозвучал в трубке голос Березникова. — Повторяю: шестьсот тридцать два, код три-пять-семь…

— Шестьсот тридцать два? — переспросила Лариса.

— Камера хранения находится в аэропорту Шереметьево.

— Вы улетаете сегодня?

— Рейс 507 Москва — Мадрид. 10.30.

Березников был четок, по-деловому строг и немногословен.

— Зачем вы мне это говорите? — спросила Лариса.

— Вы же умная женщина, я считаю, что вы примете верное решение.

После этой фразы в трубке послышались короткие гудки. Лариса медленно положила трубку на место и задумалась. Итак, Березников принял какое-то решение и сообщил ей эти данные. Следовательно, все дальнейшие действия она должна осуществлять сама. И какими они будут, решать предстояло именно ей…

«Тосты с сыром и ветчиной готовы и лежат в микроволновке. Нужно только разогреть. Апельсиновый сок в холодильнике».

Мурадов повертел в руках записку, написанную рукой жены. Она всегда оставляла ему подобные послания, поскольку уезжала на работу раньше, чем он поднимался с постели. Ее офис находился в другом конце Москвы.

Сегодня эта записка вызвала у Мурадова чувство раздражения. Жену он по-прежнему любил, но раздражение связано было с неблагополучием в его делах. Вернее, с некоей неопределенностью, которая воцарилась в них после того, как его партнер Рауль Морьентес (или Николай Березников) глупо засветился и поставил общее дело под удар.