– Что мы будем делать с маской? – спросил я. – Яуже очарован ею. Буквально грежу, что стану проверять ее на остальных, но так,чтобы они ничего не заподозрили. Я предвижу, что стану ее беспрекословнымрабом.

– Мы этого не допустим, – сказала Меррик. – Крометого, на других она так не действует.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– В палатке тебе становилось все хуже и хуже. Пришли люди,увидели маску и решили, что это любопытная поделка. Один из них подумал, что мыкупили ее у деревенских мастеров. Он тут же посмотрел сквозь нее, но ничего неувидел. Потом маска оказалась в руках у второго, который тоже приложил ее клицу. Так и пошло по кругу.

– А здесь, в Новом Орлеане?

– Эрон ничего не увидел сквозь нее, – ответила Меррик ипечально добавила: – Я не стала рассказывать ему обо всем, что случилось. Тысам это сделаешь, если захочешь.

– Ну а ты что видишь, когда теперь надеваешь маску? –настойчиво поинтересовался я.

Меррик покачала головой и отвела взгляд, в отчаянии кусаягубы, а затем снова посмотрела на меня.

– Когда я прикладываю маску, то вижу Медовую Каплю. Почтивсегда. Я вижу Медовую Каплю на Солнце, только и всего. Я вижу ее среди дубов,растущих вокруг Обители. Я вижу ее в саду. Я вижу ее, когда бы ни взглянула намир сквозь маску. Сам мир не меняется. Но она каждый раз здесь. –Последовала длинная пауза, после которой Меррик призналась: – Уверена, что всеэто сделала Медовая Капля. Это она подстегнула меня к действию, наслав ночныекошмары. Дядюшка Вервэн на самом деле тут ни при чем. Меня донимала МедоваяКапля на Солнце. Она жаждала жизни – и разве я могу осудить ее за это? Это онапослала нас в джунгли добыть маску, чтобы с ее помощью вернуться на землю. Япоклялась, что не позволю ей это сделать. Я хочу сказать, что не дам ейвозможности становиться с каждым разом сильнее, не позволю ей использоватьсебя. Но это в конце концов приведет меня к гибели. Все так, как ты говорил.Жизнь принадлежит живым.

– Не будет ли достаточно просто поговорить с ней? Попробуйвнушить сестре, что она мертва.

– Она сама знает, – грустно ответила Меррик. – Этосильный и коварный призрак. Если ты велишь мне на правах Верховного главыпровести обряд изгнания нечистой силы или вызвать ее сюда, то я так и поступлю.Но по собственной воле я никогда, никогда ей не сдамся. Она слишком умная.Слишком сильная.

– Ни за что не попрошу тебя об этом, – поспешил язаверить Меррик. – Иди сюда, посиди со мной. Позволь взять тебя за руку.Вреда от меня никакого не будет, я слишком слаб.

Теперь, оглядываясь назад, я и сам не знаю, почему тогда нерассказал Меррик о юноше-призраке, о том, как он продолжал мне являться втечение всей болезни и особенно когда я был близок к смерти. Возможно, я сделалей признание насчет видений, когда метался в бреду. Однако мы не обсуждали ихподробно, когда говорили обо всем, что случилось.

Что касается моего личного отношения к юноше-призраку, то яего боялся. Я ведь ограбил священное для него место – безжалостно, повинуясьсобственному эгоизму. Болезнь уничтожила во мне желание разгадать тайну пещеры,но я все равно боялся возвращения призрака.

Если быть честным, мне еще раз довелось его увидеть.

Произошло это много лет спустя. В ту самую ночь наБарбадосе, когда Лестат пришел ко мне, решив против моей воли превратить меня ввампира.

Как вам хорошо известно, в ту пору я уже не был старцем. Всеэто случилось после той жуткой истории с Похитителем Тел. Я чувствовал себянепобедимым в моем новом молодом теле и даже не думал просить у Лестата вечнуюжизнь. Когда стало ясно, что он намерен применить силу, я начал сопротивляться.

В какой-то момент отчаянной, но бесполезной борьбы смогущественным вампиром я воззвал к Богу, к ангелам, ко всем, кто мог мнепомочь. Я воззвал к своему божеству, Ошала, на древнем португальском языкекандомбле.

Не знаю, услышал ли мои молитвы Ошала, но комната неожиданнонаполнилась маленькими призраками, ни один из которых не сумел ни напугатьЛестата, ни помешать ему. И когда я уже был близок к смерти, лишившись почтивсей крови, передо мной промелькнул смуглый призрак из пещеры.

По мере того как я проигрывал битву не только за то, чтобыостаться смертным, но и за само право на существование, мне показалось, будтоюноша протягивает мне руку. Лицо его выражало боль.

Фигура была полупрозрачной, но тем не менее вполне реальной.Я разглядел браслеты на руках, длинные пурпурные одежды. Я увидел слезы на егощеках.

Видение длилось всего лишь мгновение. Мир материальных ипризрачных вещей вспыхнул и погас.

Я впал в ступор. Ничего не помню до того момента, как кровьЛестата хлынула мне в рот. К тому времени я видел только Лестата и понимал, чтодля моей души начинается новое испытание, которое уведет меня за пределы дажесамых страшных снов.

Больше я ни разу не видел призрака из пещеры.

Но позвольте вернуться к рассказу о Меррик. Мне осталосьповедать совсем немного.

Я выздоравливал в Обители Нового Орлеана. Спустя неделю послевозвращения из больницы я надел свой обычный твидовый костюм и спустился кзавтраку вместе с другими служителями ордена.

Позже мы с Меррик прогулялись в саду, где цвели роскошныекамелии с темными листьями, выдержавшие даже легкий морозец. Никогда не забудуих розовые, красные и белые бутоны. Повсюду росли гигантские зеленыепапоротники и фиолетовые орхидеи. Луизиана зимой прекрасна. Зеленая, полнаяжизни, она в то же время выглядит словно бы застывшей, отстраненной.

– Я спрятала маску в хранилище, в запечатанном ящике,надписанном моим именем, – сказала мне Меррик. – Предлагаю оставитьее там.

– Согласен, – ответил я. – Но ты должна пообещать:если когда-нибудь передумаешь насчет маски, то поставишь меня в известность,прежде чем предпринять даже простейший шаг.

– Не желаю больше видеть Медовую Каплю! – едва слышнопроизнесла Меррик. – Я уже тебе говорила. Она хочет воспользоваться мной,а я не позволю. Мне было всего десять лет, когда ее убили. Я устала, оченьустала ее оплакивать. Можешь не беспокоиться. Я не дотронусь больше до маски,верь мне.

До сих пор Меррик никогда не нарушала своих клятв.

Закончив подробное описание нашей экспедиции с намерениемотослать его в один из университетов, мы навсегда спрятали маску вместе сидолами и ножом, которым Меррик воспользовалась для колдовства, вместе сархивом Мэтью и остатками карты дядюшки Вервэна. Все это оказалось запертым вхранилище Оук-Хейвен. Доступ к вещам был позволен только Меррик и мне.