Теперь он нахмурился.

— Понимаю, но ты ошибаешься. Я не потому лег с тобой в постель, что ты сообщила мне о своем бесплодии. Я поступил так потому, что ничего не мог с собой поделать. Желание обладать тобой было выше моих сил.

Взгляд его был уверенным, ясным и правдивым… но она все еще не сказала ему о ребенке. И она не сможет думать ни о чем другом, пока не скажет.

— Я солгала. Я не бесплодна. Я считала себя бесплодной, потому что за все годы замужества ни разу не забеременела. Правда, в последние годы нашей совместной жизни Оксбери почти, а потом и вовсе прекратил попытки обзавестись наследником, но когда мы только поженились, он прилагал к этому немалые усилия.

Кейт снова посмотрела на Алекса. Кажется, он побледнел? Она заметила, что на виске у него пульсирует жилка. Он должен возненавидеть ее.

— Кейт, зачем ты все это говоришь? И почему, каким образом ты узнала, что не бесплодна?

— Потому что… Потому что зачала ребенка… твоего ребенка.

Алекс широко раскрыл глаза. Секунду он выглядел совершенно потрясенным, потом просиял улыбкой и обнял Кейт за плечи.

— Это правда? Ты уверена?

— Думаю, что да. Мария вполне уверена. И у меня есть определенные признаки.

Он прижал ее к себе.

— Я так надеялся на это! Дэвид мне намекал, но что он, в сущности, может знать о таких вещах?

Кейт обвила руками талию Алекса. Она не ожидала подобной реакции.

— Я получу специальную лицензию! Могу ли я поехать за ней уже завтра с утра или подождать до конца праздника? Мы поженимся в ближайшее время.

— Ты не обязан на мне жениться, Алекс.

Он слегка отстранил ее от себя и посмотрел на нее с высоты своего роста, насупив брови.

— Не смеши меня. Разумеется, я обязан на тебе жениться. Я не могу допустить, чтобы мой ребенок, будь то сын или дочь, родился незаконным, чтобы мое дитя считали и называли бастардом!

– Но…

— Нет. — Он положил палец ей на губы. — Если бы ты не любила меня, не позвала бы к себе в постель, не отдалась бы мне.

— Но получается, что я заманила тебя в ловушку.

— Кейт, я больше всего на свете хотел попасть в эту ловушку. Я двадцать три года мечтал жениться на тебе, и теперь, когда ты носишь под сердцем моего ребенка, ты не можешь мне отказать. — В глазах у него вдруг вспыхнуло беспокойство. — Прости, не считаешь ли ты, что сама попала в ловушку?

Кейт вздохнула:

— Я так считала, когда думала о том, что мне одной придется терпеть насмешки и осуждение общества. Когда представляла себе, что скажут мой брат и Уизел, узнав о случившемся.

Алекс снова привлек ее к себе. Кейт почувствовала огромное облегчение и прижалась к нему.

— Они скажут что-нибудь вроде «поздравляем» и «желаем всего наилучшего».

— М-мм. — Кейт потерлась щекой о его грудь. — Я люблю тебя, Алекс. Я старалась быть хорошей женой для Оксбери, но никогда не переставала любить тебя.

— И я люблю тебя, Кейт. — Он погладил ее по голове. — Я тосковал по тебе, ты это знаешь. Двадцать три года.

Алекс рассмеялся. Кейт чувствовала себя непривычно спокойной, как бы защищенной от всех бед и опасностей этого мира — она больше не одинока. Это чудесно.

— Как ты полагаешь, мы могли бы сейчас лечь в постель?

Алекс рассмеялся.

— Спать?

Она принялась вытягивать рубашку Алекса.

— Со временем да.

Она погладила его живот ладонями. Вместо страха и беспокойства Кейт испытывала непреодолимое… желание. И любовь, конечно, тоже. Но главное, она страстно хотела, чтобы он вошел в нее как можно скорее. И расстегнула одну из пуговиц у Алекса на ширинке.

— Ты хочешь меня?

— Да. Очень.

Она расстегнула ширинку до конца. Алекс не носил кальсон. Кейт обхватила рукой его плотный, горячий член.

— Сними рубашку.

— Какая строгость! Это что, результат возникших у тебя материнских чувств? Осторожнее, Кейт, иначе сделаешь из меня кастрата.

— Я не хочу ждать, Алекс.

— Вполне понятное чувство.

— Я слишком долго ждала.

— Не могу не согласиться с этим, но тебе придется подождать еще немного, иначе ты вынудишь меня излить семя тебе в ладонь.

— Ох! — Кейт вздохнула и, с огорчением выпустив из ладони свою добычу, слегка отступила назад. — Ну хорошо.

Алекс не терял времени даром и сбросил одежду. Кейт потянулась к нему. Алекс удержал ее руки.

— Нет, не надо. Не трогай меня, пока мы не снимем с тебя эту долгополую ночную сорочку.

Кейт покраснела.

— Я хотела надеть что-нибудь более соблазнительное, но ничего другого у меня нет.

Алекс усмехнулся:

— Единственный недостаток этой ночной рубашки заключается в том, что она на тебя надета. Она станет очень милой, когда ляжет вон туда на пол, обещаю тебе. — Он ухватился за рубашку. — Подними руки.

Зевс всемогущий, как же она красива! Милые маленькие грудки — хотя, кажется, не такие маленькие, какими были тогда, в их первую ночь. Может, это один из признаков ее положения? Выпуклые бедра, нежная округлость живота… Он положил руку на то место, под которым рос его ребенок. Его дитя. Обладать Кейт и ребенком… О таком счастье Алекс даже не мог мечтать.

Он снова улыбнулся. Ах, были бы у него только такие проблемы… Алекс наклонился и дотронулся кончиком языка до ее соска. Она вскрикнула и схватила его за плечи.

Алекс уложил Кейт на кровать и лег рядом. Кейт потянулась к нему, но он отодвинулся.

— Не так скоро, любовь моя.

Кейт снова потянулась к нему. Неужели он не видит, как она хочет его?

— Да, Алекс. Сейчас. Я хочу тебя сию минуту.

— Скоро, обещаю, но не сию минуту.

Он покрыл Кейт поцелуями. Она раздвинула ноги, прогнулась. Ах, он наконец добрался до сосков. Они были такие налитые и твердые. Алекс касался языком то одного, то другого, потом начал их посасывать.

Это было хорошо — это было дивно, но недостаточно.

— Прошу тебя, Алекс…

Она готова умолять, плакать, кричать — все, что угодно, только бы он вошел туда, где она более всего в нем нуждалась.

Он отпустил ее руки и теперь мог ласкать груди; губы его наконец двинулись ниже, и Алекс задержался, чтобы поцеловать живот Кейт.

— Как ты думаешь, это мальчик или девочка?

— Что? — Впервые с того момента, как она узнала о своей беременности, Кейт не думала о ребенке. — Не знаю.

Кейт попыталась ощутить тепло материнского чувства, но безуспешно — ею овладела страсть.