Посол должен прибыть в середине дня, и его подписи на соглашении будет достаточно для того, чтобы оно получило законную силу. Я не побеждаю, я уже победила.

Я прогуливаюсь по саду вместе с аббатисой и рассказываю ей, как я рада скорому возращению в Эдинбург и воссоединению со своими сыновьями, и что я никогда не думала, что меня будет так тянуть назад, в Шотландию, к своему народу и к государственным делам, но сейчас я чувствую именно это. Я рассказываю ей о том, как моя глупая сестра покинула свой новый дом, не успев родить наследника французской короне, вышла замуж за простолюдина и вернулась в Англию. Теперь жизнь для нее будет идти так, словно она никуда и не уезжала, а французы забудут о ней в течение недели. Ей придется вернуть свои украшения. Разумеется, она сохраняет привилегии английского двора и своего рождения, но это тривиальные удовольствия для недалекой девочки, потому что долг женщины, призванной Богом служить стране своего мужа, было бы остаться там, как это сделала я. Воспитание наследника – величайшее призвание женщины, и я стала равна по величию своей бабушке, которая родила принца и сделала его королем. Господь благоволил ей в каждом ее действии, и на мне лежит то же благословение. Я ближе к Богу, чем сама аббатиса, у меня есть призвание и долг, и я получила свое величие, чтобы служить ему и Шотландии.

Как, оказывается, приятно гулять по благоухающему саду вместе с аббатисой, касаться краем юбки поздних цветов лаванды, заставляя ее тем самым источать свой аромат еще сильнее. Аббатиса срывает веточку мяты и вдыхает ее запах, я касаюсь рукой розмарина. В саду растет еще рута, цветет ромашка и видны разноцветные лепестки фиалок и душистые листья мелиссы.

– Странно, что вы ему доверяете, – замечает аббатиса.

– Что?

– Я имела в виду ваше доверие герцогу Олбани. – Она произносит его имя на французский манер, и это почему-то сделало его неправильным, ненастоящим. – Он обманывал и предавал вас каждый раз, когда вы заключали с ним какие-либо соглашения, с самого его появления в Шотландии. Он же явно не намерен быть с вами честным. Это он использовал пушки вашего мужа против вас в Стерлинге, он опозорил вас перед сыном, он забрал ключи от крепости из рук вашего мальчика, он разлучил вас с детьми. Неужели вы готовы снова ввериться его власти?

– Он же герцог, – говорю я. – Человек достоинства и чести. А теперь он вынужден признать тот факт, что я остаюсь королевой. У меня есть письменные свидетельства всех его обещаний.

В ответ она строит гримасу и просто пожимает плечами.

– Он француз, – отмахивается она. – Хоть и не по рождению. Женился на француженке ради приданого, присягнул французскому королю. Он и не француз, и не шотландец и лжет и тем и другим. Боюсь, что в борьбе за свои интересы он и парламент просто раздавят вас.

– Как вы можете так говорить? – От этих слов меня охватывает ужас.

– Так с первого дня своего пребывания в Шотландии он методично вас уничтожает! – восклицает она. – Как бы вы оказались здесь, если бы вас не принудили к бегству, к добровольному изгнанию! Вы по своей воле оставили Стерлинг? Вы сами решили уехать из Эдинбурга? Разве вы бежали из Линлитгоу не спасая собственные жизни? Разве вам не пришлось отбыть из замка Танталлон лишь в том, что было на вас надето?

Я на мгновение задумываюсь о том, что она на удивление много знает для аббатисы приграничного монастыря, но, возможно, она уже успела поговорить с Джорджем.

– На вашем месте я бы вернулась в Эдинбург только во главе значительной армии, – продолжала размышлять она. – Я бы прислушалась к совету лорда Дакра и остановилась в его прекрасном особняке в Морпете и стала бы собирать там вокруг себя силу.

– Послушать вас, так я превращусь в нечто подобное воинственной матери королевы Екатерины и ей самой, – неуверенно смеюсь я.

– Уверена, вы не уступите ей в храбрости. Я готова поклясться в том, что вы ничем ей не уступаете.

– О, так и есть, со всей определенностью. Екатерина не смелее меня. Я хорошо ее знаю, поэтому это не простая догадка.

– А еще ваш муж не уступает в отваге Фердинанду Испанскому.

– Да Арчибальд стоит десятерых таких, как он.

– Тогда почему вы не хотите взять боем Шотландию, как Изабелла и Фердинанд взяли Испанию? И тогда вам не придется ни спорить, ни уступать герцогу. Вы просто отправите его назад, во Францию. – Она на мгновение замолкает. – Или просто лишите его головы, если сочтете это необходимым. Если бы вы были настоящей правящей королевой, а не регентом, то во всем придерживались бы только собственных решений и интересов.

Раздается громкий стук в ворота монастыря. Я в тревоге поворачиваюсь ко входу.

– Французский посол не мог пожаловать раньше объявленного времени? Изабелла, проводите его в зал дома для гостей, пусть он подождет, пока я переоденусь. Я должна подписать с ним соглашение.

Она остается и ждет, пока к ней подбегает от ворот монахиня, быстро кланяется мне и что-то шепчет ей на ухо. Изабелла смеется и берет меня за руку.

– Вам повезло. Великим всегда везет, а вам сопутствует везение королевы и особое благословение от Всевышнего. У ворот стоит лорд Дакр, на день опередивший французского словоблуда. Он привез вам охранную грамоту, позволяющую вам свободно передвигаться по всей Англии. Он готов прямо сейчас отвезти вас в Лондон.

Я тихо вскрикиваю, сжимая в руке лист руты, и ее терпкий запах тут же усиливается в воздухе.

– В Лондон?

– Прибыл лорд Дакр! – говорит она с такой радостью, словно это была ее собственная победа. – Вы теперь свободны!

Я не могу поверить, что он действительно прибыл в сопровождении конной гвардии и с охранной грамотой, в полной готовности немедленно сопроводить меня на юг. Я целую Изабеллу, как родную сестру, и мы с радостью расстаемся.

Меня по-прежнему немного беспокоит боль в ноге во время поездки в седле за моим мужем, но я уже хорошо представляю разворачивающиеся передо мной перспективы. Изабелла права: я могу убедить Генриха исполнить свой долг по отношению ко мне и вернуться в Шотландию, возглавляя армию. Я вернусь в Эдинбург с триумфом. Я смогу воспитать своих мальчиков такими, каким хотел видеть их отец, достойными наследниками короны Шотландии и Англии.

И только оказавшись в седле, я вспомнила:

– Ах да, лорд Дакр, герцог Олбани отправил ко мне французского посла с предложениями. Может, мне стоит дождаться его, чтобы дать ему ответ? Что, если он предлагает мне регентство? Что, если он согласен на все мои требования?

– Тогда он может перенаправить их в Морпет, мой замок, и там же встретиться с нами, – отвечает мне старый смотритель границ. – Вам будет удобнее обсуждать с ним условия, которые он привез в своем предложении, находясь под защитой крепких английских стен, которые ни разу не знали поражения в осаде, а не одетой в единственное платье в приграничном монастыре, окруженной памятью о погибших при Флоддене.