— Здесь? — невольно вырвалось из меня.

Ироничный взгляд заставляет вспыхнуть.

— Если ты этого хочешь. А вообще я планировал снять квартиру.

Тишину на кухне вновь разбил его голос.

— Ну что ты смотришь на меня так недоверчиво? Тогда я признался тебе в чувствах, и это все было правдой. Ты не дала мне ни шанса объясниться, исчезла, затерялась в неизвестной части земного шара. Я клянусь, у меня ничего не было с твоей матерью! Только гребанный поцелуй!

Он не дает мне вырваться на этих словах, когда я дергаюсь со стула.

— Я думал что целуюсь с тобой! — пригвождает к месту.

— Что? — я нахмурила брови, не понимая.

И когда он, наконец, рассказывает всю правду, паззлы складываются в голове. Это вызывает неимоверное облегчение, потому что я думала о чем угодно… но не об этом. Думала, они целовались оба осознанно, а потом мать решила его шантажировать. А тут…

Она целовала его спящего! Какое коварство!

— Алекс, я даже не знаю, что сказать, — обескураженно пробормотала я.

Все нелепые домыслы в голове лопаются мыльным пузырем, а он садится передо мной, впиваясь глазами и сжимая сильными руками мои плечи.

— Скажи, чувствуешь ли ты ко мне хоть что-то? Хоть что-нибудь? Самую крупицу… Я чуть с ума не сошел за эти полгода, верил, что найду быстро, но дни шли… Я просто умирал, принцесса, — севшим голосом прошептал он. — Если бы только знала, как я страдал. Я люблю тебя, Ди. Я ни за что не хочу отпускать тебя.

— Алекс, я…

— Нет! Подожди! Не говори нет, пожалуйста! Дай мне шанс! Дай мне хоть немного времени, и я покажу как сильно я тебя люблю. Уверяю, что не буду досаждать. Не хочешь уезжать из России — пожалуйста! Я тоже здесь останусь. Сниму квартиру, устроюсь на работу как обычный человек…

— Я с трудом нашла работу. Даже со своим ломанным русским, — зачем-то вставила я. — Только в иностранную компанию взяли.

— Да не важно! Значит устроюсь в иностранную. Я тоже начну все сначала, как и ты. С чистого листа. Поверь мне, я… я могу быть нормальным, хорошим.

— Я знаю, — не удержалась, и погладила его по щеке.

Торнхилл повернулся навстречу моей ладони. Прикрыв глаза, почти невесомо касался губами пальцев. На подушечках ощущались покалывания, все тело налилось волшебным эфиром. Я вдруг поняла, что сама эти полгода не жила, а существовала.

Как я вообще могла без него? Мы же всю жизнь шли, хоть и порознь — рядом. И без него мне как будто не хватало чего-то для полноценной жизни. Не могу описать словами. У нас с ним сильнейшая связь, которая зародилась в тот день, когда наши глаза встретились. Нам было всего лишь по шесть лет, но мы уже тогда не отрывали друг от друга глаз, словно чувствуя на подсознании, что с этих самых пор все изменится. И эта встреча — самая знаменательная веха в наших судьбах.

— Так что ты мне скажешь? — с надеждой спросил он. Я чувствовала, как вспотели его ладони.

Наклонившись к нему, я сделала то, о чем полгода мечтала, пока смотрела свои цветные сны — поцеловала его губы. Такие мягкие и вкусные в моей памяти. Такие же потрясающие в реальности.

— Я тоже хочу быть с тобой…

Стиснув мои плечи и прижав меня к себе изо всех сил, обволакивая своим теплом и запахом, Алекс Торнхилл пылко ответил на мой поцелуй.

На пляже как обычно жарко, поэтому мы спасаемся в воде, ныряя с масками и рассматривая рифовых акул. Совсем как в детстве.

— Ты видел?! — восторженно завопила я, не замечая, как от соли щиплет зацелованные губы. Если бы могла, подпрыгнула бы от радости в воде.

— Да, этот большой, — смеясь над моей реакцией, ответил Алекс, подплывая поближе. Сильные руки привычно обвились вокруг меня.

Только что под нами проплыл невероятно огромный скат. Упругие плавники точно крылья у птицы, только вместо неба рассекали толщу бирюзового океана. Хвост, точно провод, словно замер в невесомости.

На Каймановых островах мы были уже больше недели, и успели прилично загореть. Впереди еще целый месяц, который Алекс называет «медовым», хоть мы, конечно, еще не молодожены. «Еще» — потому что нам еще рано. Так я сказала, когда Торнхилл вот так просто, безо всяких обиняков предложил расписаться. Еще в Москве.

— Какая разница? — не понял он, нахмурившись. — Ты все равно моя. А я твой. Какая разница во сколько мы официально это оформим?

— Вот ты и ответил на свой вопрос. Какая разница, если мы итак любим друг друга?

Я не могла объяснить самой себе чего я так боюсь и отбрыкиваюсь. Прошлые обиды остались позабыты, я была уверена в своем любимом как ни в ком другом. Возможно, я переживала за него, глупая. Вдруг он спешит, сам того не осознавая, или чувствует вину передо мной… В общем, в голову лезла всякая ерунда, высосанная из пальца.

Алекс злился, но терпеливо молчал, скрывал свою обиду. Чтобы смягчить свой отказ, через несколько дней я робко предложила сыграть тихую свадьбу ровно через год, сославшись на то, что как раз уляжется шумиха вокруг гоняемого туда-сюда наследства. Никто про нашу с ним вражду и не вспомнит. Мне и в самом деле не хотелось свежей порции светских сплетен о собственной жизни.

— Хорошо, — вздохнул он.

А на Каймановых островах он все равно подарил мне потрясающей красоты помолвочное кольцо. На мой обалдевший взгляд, пояснил:

— Это чтобы ты помнила, что через год моей официально станешь, — он закусил губу, пытливо ожидая мою реакцию. В серых глазах настоящее волнение.

И тогда я поняла, что он очень боялся меня потерять. Боялся, что вновь исчезну, всячески пытался привязать меня к себе, лишь бы всегда была рядом.

Нежность к нему затопила с головой, я в очередной раз удивилась тому, как сильно я его люблю. Никогда не думала, что любовь может быть такой…

— Я и так твоя, Алекс, — прошептала я, ласково взяв его лицо в ладони. — Навсегда твоя…

Покраснела, как всегда, стоило ему только коснуться меня. Всегда заливалась румянцем. Никак не могла привыкнуть, что этот молодой мужчина — мой. Во всех смыслах этого слова.

Подхватив меня на руки, он вынес меня из воды и зашагал к небольшому светло-желтому домику, спрятанном в густых зарослях бугенвиллеи и мангровых деревьев. Счастливо прижимаясь к его влажному от воды плечу и слушая стук его сердца, я в который раз смотрела, как красиво переливается в лучах солнца бриллиант.

«Камень, такой же чистый и многогранный, как и ты», — сказал мне Торнхилл, когда подарил.

Кто бы мог подумать, что наши испытания окончатся вот так? Пройдя долгий путь, полный ошибок, бед, огорчений, мы все-таки обрели свое тихое счастье. Связь между нами оказалось такой сильной, что никакое расстояние в мире не могло нас отдалить друг от друга. Мы неизменно притягивались обратно.