пробежала мимо и шлепнулась перед столом на колени, по инерции врезавшись в него. С металлическим лязгом он ударил об стену. Ружье звякнуло, а коробка с боеприпасами перевернулась. Патроны с шелестом посыпались на бетонный пол.

Звери еще дрались. Никто не мог взять вверх, слишком слабые оба. Амин от старости и наркоты, Яр — от ранений и парализующей анестезии.

Я хотела набрать горсть патронов, но в стол влетел Яр. Оттолкнулся, скребя когтями по полу и снова бросился к отцу.

Стол откатился дальше, углом врезался в стену, ломая кафельную плитку. Обломки кафеля и боеприпасы рассыпались вперемешку. Я упала животом на холодный пол, надеясь, что успею схватить хоть парочку…

Позади раздался хрип и я обернулась.

Амин душил сына предплечьем. С силой и ненавистью, которую дарят злейшим врагам. Смотрел он при этом на меня.

— Дрянь неполноценная, — прошипел он так, что полетели брызги слюны.

По спине пробежали мурашки от его голоса и взгляда.

Яр сопротивлялся, но слабо. Тело начало меняться обратно, словно он пытался освободиться из удушающего захвата хотя бы так. Сквозь скомканную шерсть просвечивала светлая кожа. Лапа, не утратившая когтей, по форме приблизилась к человеческой руке, хотя и не полностью.

Он хрипел, неспособный дышать. Глаза животного закатились, слепо глядя в потолок. Он дергался изо всех сил, пытаясь получить хоть глоток воздуха.

Амин не стал доводить работу до конца.

Сдавив напоследок шею сына, он отшвырнул его в сторону. Яр врезался в стену и сполз на пол, все еще пытаясь подняться.

Я следующая: Амин стремительно шел ко мне.

Я все еще лежала на животе, сунув руку под стол. Пальцы конвульсивно сжались, набирая в горсть патроны и мусор.

Выхода у меня не было.

Артур сбежал, Яр ранен, Лика лежит без чувств. Ярцев-младший в клетке.

Только я еще на ногах, ненавистная добыча, недостойная жить — и Амин намеревался исправить эту ошибку.

Я бросилась за Артуром в открытую дверь, это был единственный незаблокированный выход. Сразу за порогом я погрузилась в чернильную темноту. Да, это было продолжение подвала без капли света.

Я бежала, не разбирая дороги, пока не услышала хлопок сзади. Амин закрыл дверь. Мы оба здесь и у меня нет защитников.

Я резко обернулась, напряженно пялясь в темноту.

Он где-то здесь…

Я отступала, пытаясь хоть что-нибудь увидеть перед собой. Волоски встали дыбом, тело предупреждало — здесь опасность. Напряглась каждая мышца, а вдоль позвоночника пробежала дрожь.

Наощупь я попыталась зарядить ружье.

В спешке пальцы запутались в патронах. Первый упал на пол.

Мне казалось, Амин идет на меня, лоб в лоб. Я не видела, не слышала, и подвал давил на меня сверху, будто все этажи разом оказались на моих плечах. Сырой, затхлый, он казался мне склепом.

Справа почудилось движение, и я обернулась, задыхаясь. Я в темноте и ко мне подкрадывается зверь! Где, с какой стороны?

Патрон, наконец, вошел в патронник. Я передернула затвор и вскинула ружье к плечу.

Палец лежал на скобе, но я медлила. В стойке стрелка тело быстро задеревенело с непривычки. А я так стрелять нельзя. Точно промахнусь. Я давно не практиковалась.

Тот выстрел, когда я стрельнула зайца, был удачным. Я не хотела стрелять, но дед заставил. «Стреляй» велел он жестким тоном, заметив, что я медлю. Первый заяц ушел, а второй нет.

Потом бабушка ободрала тушку, и я вяло жевала рагу из собственноручно добытой зайчатины на ужин.

Мне не хотелось его убивать.

Дед сказал, что человек, который не умеет стрелять, себя не прокормит. Не выживет. Даже если он живет в городе, и не охотится ради еды. Потому что нужных волевых качеств у такого человека нет. Суровый у меня был дед.

Я тем словам не придала значения. А оказалось, он прав.

Только стрелять нужно уверенно, зная, что делаешь и чего хочешь. И выстрел должен достичь цели, потому что леопард — не заяц. Подранка нужно добить, иначе он убьет меня. Пойдет по следу, пока не придушит.

Глаза привыкли к темноте, уши — к звукам подвала и отфильтровали их. Я не слышала, как он идет, но уловила тяжелое дыхание. Тени впереди стали гуще, казалось, очертания человека материализовались прямо из них.

Я отступила назад и выстрелила.

Прямо в скопление этих теней.

Глава 59

Выстрел, умноженный замкнутым пространством, полностью меня оглушил.

Дробь легла рассеянно, поражая все на пути. Силуэт отпрянул, кажется, оборотень взвизгнул. Уши после выстрела словно забило ватой.

Инерция оттолкнула и спиной я уткнулась в стену. Кафель давил на позвоночник, холод проникал сквозь одежду.

Я совершила ошибку. Стреляла в зверя, не уверенная, что убью наповал.

Я ничего не вижу и не слышу, и могу только ждать, пока не нападет раненый леопард.

Затем меня поразила другая мысль, еще страшнее.

А вдруг это Яр?

Я стреляла, не убедившись, что это Амин. Ждала, что будет он, ведь только он оставался на ногах. Но Яр мог очнуться… Пойти за мной…

Напряжение в мышцах достигло пика. Я таращилась в темноту и чуть не вопила от ужаса.

Только не Яр!

Я чувствовала, что на меня смотрят из темноты. Сначала на меня обрушилось возрастающее рычание, а затем он атаковал — крупная тень неожиданно прыгнула на меня сверху.

Я вскинула ружье, целясь наугад… Не успею! Как вдруг в полете его сбило что-то крупное. Два тела покатились по бетонному полу.

Я обогнула их и побежала к выходу.

Дверь была приоткрыта — узкой щелкой, через которую могло пройти только животное. Через нее падал свет и как мотылек, я стремилась к нему, иначе просто бы не нашла выход отсюда.

Я вновь оказалась в комнате с клетками. Всего несколько минут прошло с тех пор, как меня здесь не было, а казалось — целая вечность. Лика все еще лежала без чувств, пол был заляпан кровью и затоптан лапами.

Я щелкнула выключателем и повернулась к двери.

Со светом помещение выглядело не таким пугающим: квадратной формы, без окон. Стены из голого кирпича, под потолком гудела лампа.

А на сером бетонном полу замерли хищники.

Яр держал отца, придавив к полу. Не давал встать. Плотно обхватил шею пастью и методично удавливал.

Амин был ближе к человеку. Он задыхался, пытался зацепить морду Яра когтями, но тот пригибал голову ниже, а затем и вовсе лёг. Лицо Амина налилось кровью, он задыхался. Грудь и живот изрешечены моей дробью.

Он терял сознание, но Яр не скоро его отпустил,