— Благодарю, господин адмирал, — произнес Раубех.

— Надеюсь, что наши жертвы были не напрасными. Понимаю, что вам, как командиру, — продолжил Канарис, — особенно тяжело пережить гибель группы. И только выполнение задачи — это лучшая дань памяти нашим погибшим офицерам.

— Я понимаю, господин адмирал.

— Все, вы оба свободны, — произнес Канарис.

Когда Штольц и Раубех вышли из смотрового зала, полковник сказал:

— Зайдите в мой кабинет, Раубех. У меня к вам есть буквально один вопрос.

Майор кивнул в знак согласия. Они расположились в кабинете Штольца. Полковник спросил:

— Что вы думаете, майор, насчет нашего агента-лесника?

— Лично у меня он не вызывает никаких подозрений, — покачал головой Раубех, — говорит спокойно, четко. Он провел нас до полигона, объяснил некоторые нюансы, в частности, он видел, как минировали одно из направлений рядом с полигоном и предупредил нас об опасности. Мы проверили и действительно нашли искусно установленные советские мины.

— То есть вы считаете, что ему можно доверять? — вперив взгляд в Раубеха, спросил Штольц.

— Абсолютно, господин полковник. Лесник — наш человек, — четко ответил Раубех.

— Именно это я и хотел услышать от вас, майор. Значит, мы продолжим сотрудничество с ним.

— Позвольте заметить, господин полковник, помощь лесника крайне важна. Ведь вокруг Нельского озера полно болот, а он прекрасно изучил местность, знает, где можно спокойно пройти. Без этого крайне трудно действовать и маневрировать в глубоком тылу русских, да еще и в тайге.

— Я полностью согласен с вами, майор. Ваше мнение для меня крайне ценное. Что ж, проведайте свою старушку-мать, отдохните, выспитесь, тем более что вам снова придется лезть в логово русских. Если у меня возникнут какие-либо вопросы, я свяжусь с вами.

— Благодарю, господин полковник, — вставая со стула, сказал Раубех.

Он отправился к матери, чтобы повидаться с ней и отдохнуть. Они пили кофе с шоколадом, много разговаривали, вспоминали «погибшего» Дитриха.

А Штольц напряженно работал, понимая, что в случае провала его карьеру в Абвере можно считать завершенной. Он тщательно подбирал кандидатов для участия в операции, которой дали кодовое название «Кобра». На согласование кандидатур Штольц ходил к Канарису. Некоторых кандидатов адмирал утверждал сразу, а для некоторых требовал подыскать замену, не объясняя причин.

Наконец, после трех бессонных ночей, проведенных полковником в стенах главной резиденции Абвера, новая группа была одобрена Канарисом.

— Эти люди выполнят задачу, — уверенно произнес адмирал и добавил: — Никогда еще мы не посылали куда бы то ни было такой мощной группы. Это без преувеличения лучшие наши силы. Фюрер требует, чтобы мы все разузнали о русской сверхбомбе в ближайшее время. На карту поставлена репутация Абвера. Когда мы исправно делаем свою работу — этого никто не замечает, но стоит оступиться — и множество недоброжелателей нашептывают фюреру о нашей якобы некомпетентности, — посетовал Канарис.

— Недостатки других всегда виднее, — кивнул Штольц.

— Вот именно, — Канарис откинулся на спинку кресла и сомкнул веки. Чуть позже он продолжил разговор: — Я даже не хочу думать, что будет, если мы потеряем людей, которых завтра отправим на выполнение операции «Кобра». Такая потеря будет просто невосполнимой для Абвера. На подготовку специалистов такого класса требуются годы напряженных тренировок. Опыт этих людей огромен, да и знания тоже. Нет, они выполнят задание, — Канарис встряхнул головой, словно отбросил в сторону все сомнения.

— Состав группы утвержден вами, господин адмирал, но я до сих пор не знаю, кто будет ее командиром, — пожал плечами Штольц.

Канарис усмехнулся:

— По правде говоря, я уже решил это в тот момент, когда мы смотрели фотографии, добытые майором Раубехом. Под этого человека и подбиралась группа. Вот почему я отсеял так много офицеров. Итак, командиром группы я назначил полковника Карла Майне.

— Карла Майне? — не веря своим ушам, переспросил Штольц.

Майне был любимчиком Канариса, поэтому Штольц и удивился. Карлу Майне было всего тридцать пять лет, но до войны он был альпинистом с мировым именем, успевшим покорить несколько восьмитысячных вершин в Гималаях. Полковника называли Удачливым Карлом. Он обладал незаурядным аналитическим умом, напрашивался на самые тяжелые операции Абвера и всегда выходил победителем из самых трудных операций. Это был резерв Канариса, его ударная сила.

«Если такого человека, как Майне, бросают на выполнение опаснейшего задания в глубоком тылу противника, значит, Канарис, словно самурай перед поединком, отбрасывает ножны обнаженной катаны в сторону, что означает одно — поединок будет вестись до гибели одного из противников, — рассуждал Штольц. — Кроме того, и Гитлер высоко ценит этого офицера». Штольц не сомневался, что Канарис обсудил кандидатуру Майне лично с фюрером.

Майне не мог похвастать ростом, он насчитывал всего метр семьдесят, но обладал нечеловеческой выносливостью и силой. Он был одним из лучших, если не лучшим, стрелком в Абвере. А его нервы, казалось, были выкованы из железа. К тому же он отлично чувствовал ситуацию и всегда находил единственно верное решение, приводившее неизменно к победе, поэтому его и прозвали Удачливым Карлом.

— Да, Штольц, вы не ослышались. Я посылаю лучшего своего человека. Лучше Карла Майне у меня просто нет людей. Я верю в него. Все операции, выполнение которых он возглавлял, неизменно были успешными.

— Отличный командир для отличной группы, — улыбнулся Штольц.

— Лучшей группы у нас не было и наверняка не будет, — согласился Канарис.

До глубокой ночи Штольц согласовывал детали предстоящей операции «Кобра» с адмиралом Канарисом. Майора Вальтера Раубеха было решено назначить заместителем командира диверсионной группы.

Глубокой ночью немецкий бомбардировщик на предельной высоте пересек линию фронта. Максимально углубившись на вражескую территорию, он сбросил группу немецких десантников-диверсантов и повернул обратно.

Егорова сразу же после выздоровления отправили надзирать за почтовым отделением связи деревни Павловское. Он должен был проконтролировать получение телеграммы для лесника Федора Макарова, а проще говоря, забрать телеграмму и доставить ее на полигон майору Когтю.

В трех километрах от деревни на заброшенном хуторе, в старом полуразрушенном доме Егорова поджидал сержант Брянцев, приехавший на «Виллисе».

Через несколько дней Егоров «конфисковал» полученную телеграмму, вышел из здания с почты и больше в деревне его уже не видели. Хотя у младшего лейтенанта и намечалась любовная интрижка с почтальоншей Катей, но чего не бывает по молодости. Катя долго потом вздыхала по неизвестно откуда взявшемуся «куратору» почты в темно-синем костюме, который растворился, словно призрак, среди таежных просторов.