всю группу, – если кто-нибудь забывал взять кашу на завтрак, это были всего лишь временные неприятности, и коллективное пение у костра возвращало всем хорошее настроение [Архангельский 1959: 101–105][400].

Дубна, закрытый город ядерщиков к северу от Москвы, где проживало множество физиков и инженеров, стал центром активности самодеятельных туристов-романтиков, поклонников костра, гитары и паруса [Фролов 1969: 10-П][401]. Такие туристы прославляли дружбу и вместе с тем – самодостаточность. Инженер Н. Петров утверждал на страницах газеты «Труд» (1966):

Туризм – это чудесный мир отдыха, новые интересные люди, новая дружба. Просто замечательно, когда люди разных профессий и наклонностей, культурного уровня и характеров сплачиваются в коллектив. О своих приключениях я мог бы говорить бесконечно. Туризм, как ни один другой вид спорта, воспитывает гармонично развитого, физически сильного человека с высокими моральными качествами… Среди туристов вы не встретите плохого человека[402].

Участник независимой автомобильной поездки по Карелии восхищался яростной бурей, «как будто какой-то не останавливающийся перед затратами режиссер решил поставить здесь третий акт “Короля Лира”», и одновременно описывал быт туристического братства: «Поднимались к небу дымки костров, перекликались люди и транзисторы, на рассвете отваливали от берегов флотилии разборных байдарок… На лесных опушках складывался свой, никем не организуемый, но имеющий неписаные правила походный быт». Новоприбывшие просили у тех, кто уже расположился лагерем, поставить свои палатки, снабжали их новыми газетами, спрашивали, где ближайший родник, как ловить рыбу, где здесь грибные места. По вечерам туристы бродили из лагеря в лагерь, узнавая, какая дорога ждет их впереди, показывая свое снаряжение [Львов, Львова 1964: 2].

То было саморегулирующееся общество равных, основанное на знании и взаимоуважении, – коммунистическая мечта.

Самодеятельных туристов побуждали, как и раньше, создавать группы на основе уже сложившихся дружеских отношений, чтобы с самого начала путешествия в них царила атмосфера доверия и взаимопомощи. Туристические клубы в университетах и научных институтах, на предприятиях играли важную роль в умножении числа поклонников самодеятельного туризма, существовавшие там доски объявлений помогали найти совместимых по характеру партнеров для путешествия [Спутник туриста 1959: 15–17][403]. Но даже для самодеятельной группы было важно зарегистрировать свой будущий поход в местном турклубе и турбазах, которые располагались вдоль маршрута. Безопасность была главной заботой. При регистрации группа доказывала свою квалификацию и готовность пройти любой маршрут. Альпинисты, которых подстерегало множество опасностей, должны были придерживаться графика и сообщать о своих передвижениях, чтобы при необходимости могли быть приняты меры для их спасения. Местным туристическим агентствам также требовались точные сведения о числе самодеятельных групп – чтобы составить план оказания услуг и послать запрос о дополнительном финансировании. По оценке одного чиновника, лишь 10 % самодеятельных групп официально регистрировали свои программы: власти беспокоились, что по мере роста туристического движения оно станет ускользать из-под их надзора и опеки[404]. Парадокс самодеятельного туризма никуда не исчез: туризм – школа взаимопомощи и самодостаточности, но кто будет определять, достаточны ли умения группы, чтобы быть самодостаточной? Рост числа несчастных случаев при восхождении в 1960-е годы заставил восьмерых ветеранов напомнить молодому поколению о важности соблюдения правил. «Сорок-пятьдесят лет назад мы сами были молодыми, – вспоминали они, – и, учась на своих ошибках, составили свод правил. Не нужно самоуверенности. Тот, кто пренебрегает Правилами, вырабатывавшимися всей общественностью, это не турист, а антитурист»[405].

Туризм, требовавший активного передвижения, был полезнее для здоровья и позволял соприкоснуться с природой, открывавшейся во всей своей силе. Самодеятельный туризм, практиковавшийся небольшими группами с минимальным снаряжением, был доступнее для широких масс, так как не требовал дорогостоящей инфраструктуры – гостиниц, кафе, транспорта. Но даже «пуристы» не сходились во мнении относительно наилучшей организационной формы. Как и в 1930-е годы, немало активистов настаивало, что туризм – не просто один из видов отдыха: скорее, утверждали они, это разновидность спорта – «спорт миллионов»[406]. Все это требовало подготовки, соблюдения правил и дисциплины, успехи же следовало измерять при помощи соревнований и наград. Значок «Турист СССР» и звание мастера спорта были конкретными целями для туриста и средствами оценки его мастерства. Чтобы получить значок, нужно было пройти по квалификационному маршруту не менее 180 километров пешком или на гребной лодке. В таких походах туристы утром и вечером собирались на линейки, посредством которых поддерживалась почти военная дисциплина: им приходилось слушать лекции о спорте, туризме, физической готовности, сдавать устные экзамены по технике туризма (разжигание костра в дождь, меры безопасности при восхождении, способы перехода через реку). Горячие сторонники спортивного туризма, начиная с 1953 года, постоянно жаловались на ослабление этих норм и были довольны восстановлением звания «Мастер спорта по туризму» в 1966 году[407].

Наиболее активные туристы-спортсмены собирались на ежегодные слеты, чтобы проверить свои навыки в соревновании с другими энтузиастами. Обычно слеты проводились летом, по выходным и праздникам. Командам приходилось преодолевать различные препятствия – болота, озера, реки – и проходить через контрольные пункты. Очки начислялись за скорость прохождения и за успехи в отдельных соревнованиях: установка палатки, приготовление пищи, эстафета с рюкзаками, где находился полный комплект снаряжения, волейбол (традиционное времяпровождение на отдыхе). Во время июньских белых ночей состязания могли затягиваться до вечерней зари, все заканчивалось большим костром в два часа ночи. Некоторые московские слеты в 1950-е годы собирали до 10 000 человек [Долженко 1988: 137–140][408].

Слеты были событием из области любительского спорта, подконтрольным предприятию или местному отделению добровольного спортивного общества. Туризму приходилось конкурировать за внимание и денежные средства с такими популярными видами спорта, как футбол и хоккей. Постепенно организацией слетов занялись местные турклубы; что еще важнее, они стали готовить инструкторов, призванных обучать начинающих туристов навыкам, необходимым на слете и далее – в турпоходе. «Туризм – это прежде всего спорт, которым занимается молодежь, а молодежь должна заниматься спортом смелым, сильным», – настаивал работник одного из московских клубов[409].

Лучший туризм был, кроме того, «массовым туризмом»: не массовые экскурсии 1930-х годов с духовыми оркестрами и назидательными речами, а массовое участие граждан, путешествующих малыми группами по выходным, а также во время летнего отпуска. Рост числа туристов, о котором отчитывались центральные органы, происходил за счет популяризации походов выходного дня: это было одной из задач массового туризма, поставленной еще в 1920-е годы. В 1964 году многодневные путешествия совершили 2,2 миллиона туристов, и в то же время официальная статистика зарегистрировала 15,1 миллиона человек, надевавших свои рюкзаки ради однодневных походов. В 1967 году число последних выросло до 27,6 миллионов (при 3,4 миллионах участников продолжительных походов)[410]. Эти путешественники