Гномы и эльф переглянулись.

– Я никуда не пойду, – вдруг сказал Бреннор. – Я присягал великому Хедину, Познавшему Тьму, Новому Богу, владыке Обетованного и Упорядоченного. В моём обете ничего не говорится о «третьих силах», духах Познания и прочем. Может, я чего и не знаю, да только, мыслю, по-иному и нельзя. Пусть каждый сам за себя решает.

– И я никуда не пойду, – решительно сказал целитель. – У меня тут раненые, я их не брошу.

– И я не пойду, – поддержал товарищей Гломин. – Негоже их одних тут оставлять.

– Куда трое, туда и четвёртый, – согласился Флурум.

– Что ж, – задумчиво проговорил гость, плотнее запахиваясь в плащ. – Вы выбрали. Только помните, что винить во всём, что случится после, вам предстоит лишь самих себя.

– Мы рискнём, – за всех ответил Бреннор, однако там, где только что стояла аватара Духа Познания, уже никого не было.

* * *

Трогвар неподвижно завис над быстро погружающимся в ночную тьму миром.

Хранитель был где-то рядом и в то же время – невообразимо далеко; Крылатый Пёс никак не мог понять, куда же в действительности ведёт настоящий след. То ли в подземные глубины, то ли в ближайшие области небесных сфер, окружающих земную твердь.

Межреальность вокруг него вздрогнула. Гибкие извивы стремительного золотистого тела; огромная драконья голова, увенчанная короной багряных рогов. Исполинские крылья, заканчивающийся раздвоенным костяным навершием хвост.

– Привет тебе, воин великой Тьмы.

Гулкий бездонный глас Золотого Дракона разносился окрест, Межреальность дрожала.

Крылатый Пёс развернулся, поймав многозрачковый взор Духа Познания.

– Оставь вычурные приветствия на потом, – сварливо сказал Дракон. – Ты ищешь Восставшего, твоего повелителя. Напрасно. Его нет в известном нам Упорядоченном. Которое, впрочем, тоже успело очень сильно измениться.

– Как?! Почему?! – вопросы Трогвара оборвал короткий и яростный взмах золотистого крыла.

– Никаких вопросов! – проревел Дракон. – Слушай меня, воин. Твоего властелина тут нет, и ты его не отыщешь. Хранитель Мельина, бывший Император, не откроет тебе дороги к Ракоту.

– Не может быть, – только и сумел выдавить Крылатый Пёс.

– Может, – сурово возразил Дух Познания. – Может. Ты ведь не чувствуешь Восставшего, правда?

Трогвар молча кивнул.

– Случилось то, что никто не мог предвидеть, о чём молчали видящие, прорицатели и пророки…

– Никто? И Третья Сила, о которой так много рассказал мне в своё время мой повелитель, – тоже не могла?

– Третья Сила, – Дракон гневно свивал и развивал кольца, – это как раз и предвидела. Наряду со множеством других исходов, какими может окончиться бытие Вселенной. Поэтому следуй за мной, Крылатый Пёс, и выполняй мои указания. Нам предстоит поистине великая битва.

– Но как же Хранитель…

– Он сейчас как раз и исполняет свой долг. Этому миру несказанно повезло – уже в третий раз. Смотри!..

В Междумирье, на самом пределе доступного зрению Крылатого Пса, вдруг распустилось целое соцветие огнистых венцов. Ткань Упорядоченного застонала, напряглась, но выдержала.

Трогвар сощурился, пытаясь уловить прокатившийся отзвук заклятий.

– Если бы не Хранитель – не стало бы ни Мельина, ни Эвиала, – заметил Золотой Дракон.

– А вы? Вы, такие могу… – не сдержался Крылатый Пёс.

– Ты так и не понял, что всё Упорядоченное двоично, двуполо, двунаправленно? Третья Сила – балансир, не более того, – с оттенком печали сообщил Дух Познания. – Мы можем направить других, не взмахнуть рукой… крылом… и устранить «зло», чем бы оно ни являлось.

– Тогда зачем вы нужны! – не сдержался Трогвар.

– Многие, – невозмутимо ответствовал Дракон, – задаются тем же вопросом. И даже находят на него очень простой и приятный для слуха ответ. Увы, Вселенная устроена несколько сложнее, чем кажется этим… адептам простоты.

– Слова твои, великий Дух, темны и недоступны мне.

– Самое главное, Трогвар из Дем Биннори, воин великой Тьмы, чтобы ты осознал своё место в грядущей битве.

– Как же мне сделать это, если противник не-ведом?

– Разве? А мне видится, что ты давно уже понял, просто страшишься признаться себе в этом. Теперь же следуй за мной.

– Но Хранитель…

– Уже следует за другим столпом Третьей Силы.

Хаген, тан Хединсея; Райна Разбивающая Щиты; Сигрлинн; Хедин-из-Бездны

Мертвец на могильном камне шевельнулся, конвульсивно дёрнулся, потянулся, рывком сбросил ноги с камня. Хаген одним движением выдернул меч из пронзённого горла Брана, отпрыгнул, вскидывая клинок в защитную позицию.

– Не пытайся меня обмануть, Сухая Рука, я знаю, насколько хорошо ты умеешь притворяться трупом, – процедил он сквозь зубы.

Спрыгнувший с камня мертвец довольно-таки бодро повёл плечами, встряхнулся, по-медвежьи надвинулся на Хагена.

– Вы любите играть в загадки, – проговорил хединсейкий тан, осторожно отступая и не сводя глаз со своего двойника. – Думаете, что это поможет сохранить Закон Равновесия. Но мне-то и так понятно, Сухая Рука, – только одна сила могла вернуть тебя из-за смертной грани, и эта сила – Демогоргон. Как ты там прозвал меня с Учителем? «Чёрный мор сущего»? «Бичи нашей вселенной»? Право же, ты нам льстишь.

Бран Сухая Рука, застывший в луже крови, не пошевелился и ничего не ответил. Воин с лицом молодого Хагена, в простой кольчужной броне, островерхом шлеме, с длинным полутораручным мечом неспешно приближался к ученику Хедина.

– Мы никогда не враждовали с Соборным Духом, – продолжал Хаген. – С чего бы ему именовать нас всякими поносными словами? Это не в его характере. Но зачем он тогда освободил тебя?

Мертвец прыгнул, извернулся, ударил; удар был хорош, стремителен, хитёр: начавшись финтом, резко поменял направление. Хаген отступил на шаг, его собственная сталь поднялась для защиты, заскрежетала по чужому клинку.

Бран дёрнулся, руки его заскребли землю.

– Я же говорил, что не поверю, – бросил ему Хедин.

После этого ему стало уже не до разговоров, потому что противник атаковал умело, быстро, расчётливо; да, так мог драться он, молодой тан Хединсея, когда всё в мире казалось таким понятным и простым.

Жеребец Хагена зло заржал, встал на дыбы, копыта мелькнули возле самой головы ожившего мертвеца, и тому пришлось отступить. Тан ударил раз, и другой, и третий, перехватывая первенство. Теперь уже отступала его молодая копия; отступала, умело закрываясь, угрожая в любой миг контратакой.

Однако с каждым мигом длящейся схватки мертвец менялся всё сильнее и сильнее; лицо его стремительно покрывалось морщинами и шрамами, делаясь неотличимым от облика истинного Хагена. Неизменным оставался лишь простой кольчатый доспех.