– Девочка всё ещё не могла налюбоваться своим видом в отражении стёкол машины. – Ехать надо.

В этот раз за рулём была Любава. Сама попросилась.

Навигаторов по дорогам между городами в этом мире пока что не существовало, но оказалось, что наёмница уже посмотрела в интернете, как нужно ехать, чтобы не заблудиться по пути в Новгород. Мы с Эльзой этим заранее не озаботились, Ульяна тем более ничего не знала об окружающем мире, вот так и получилось, что рулила Спица, рядом с ней сидела Эльза, а мы с моей сестричкой сидели сзади.

– Ульяна, скажи, а в каком ты классе? – Разговор про возраст решил начать не в лоб. Все дети очень болезненно реагируют на вопрос про возраст.

– Классе? – Удивилась она. – В последний раз я была, вроде бы, в четвёртом классе, а потом меня купили. Всё равно в классы не ходила.

– Почему? – Переспросил я удивлённо. Потом добавил, желая немного пожурить. – Неужели прогуливала?

– Некогда было. – Ничуть не смутилась девочка. – Надо было деньги зарабатывать. Я платила учителю, чтобы он не ругался и не бил. Ему все платили. Если ходишь в класс, то тебя бьют за то, что ты плохо учишься. Или надо платить. Зачем тогда ходить в класс, если можно в это время пойти и заработать деньги?

Логично. Такая система просто вынуждает прогуливать и платить. Она была в начальной школе, учитель был один, вот ему она и платила, чтобы не ходить на учёбу.

– Это было давно? – Переспросил я. В местной Российской Империи третий учебный класс – это возраст одиннадцати-двенадцати лет. Но девочка точно не из этой страны. В той же Европе учёба начинается на пару лет раньше. – После этого ты больше не училась?

– Училась, только в классах не была. – Кивнула она задумчиво. – Меня так просто учили.

– Что значит «так просто?»

– Хозяин заплатил, ко мне приходил учитель, рассказывал про буквы и цифры. – Беспечно пожала она плечами. – Учти, я хоть и была рабыней, но умею читать и писать. Мой Хозяин был лучшим! – Тут её лицо стало сначала грустным, а потом злым. – Его убила та дирне! Я очень рада, что отомстила за Хозяина.

Эльза повернула к нам встревоженное лицо, услышав, как Ульяна повысила голос. Я показал глазами, что всё хорошо, и менталистка отвернулась.

– Не стоит переживать. – Девочка пристрелила ту «дирне» (знать бы ещё, что это такое). Сейчас вспомнила, и наверняка испытывает стресс от убийства. Надо бы её успокоить, показать, что жизнь на этом не заканчивается. Вспомнил фильмы, в которых были такие сцены. – Я понимаю, ты впервые убила человека, но не переживай. Она была плохая.

– Не, это было не впервые, я уже убивала. – Беспечно отмахнулась девочка, заставив меня прикусить язык, оборвав дальнейшие утешения. – Я знаю, она была лёгкой женщиной. Это же ученица хозяина. Она отобрала у меня его внимание! Я давно хотела её убить.

Про «лёгкую женщину» сначала не понял, но потом догадался, что это её интерпретация выражения «женщина лёгкого поведения».

В моей жизни я сталкивался с иностранцами, разговаривающими на русском языке. Даже те, кто давно жил в стране, путались, когда использовали русские афоризмы или иносказания. И к мату они относились гораздо спокойнее. Как я в своё время узнал, только в нашей стране мат – это что-то «нелитературное».

– Сколько тебе было лет, когда ты убила в первый раз? – Решил переспросить я. Дети быстро ко всему привыкают, но сестра, которая привыкла убивать, это совсем не то, о чём мечтается.

Девочка честно задумалась, заставив меня ещё сильнее напрячься. Вообще-то, до этого момента я считал, что такое забыться никак не должно.

– Мне было десять или одиннадцать. – Наконец выдала она результат. – Хотели у меня отобрать деньги, но я не позволила. Думала и меня убьют, но мне повезло. Меня продали. – Добавила она почти равнодушно.

– Продали твоему хозяину? – Если Стёпа озаботился её образованием, даже наняв учителя, то честь ему и хвала. Значит, не такой и пропасший человек был.

– Нет же, меня продали Хранителю. – Видя, что я собираюсь уточнить, она тут же перебила. – Не этому, другому. Это не в Российской Империи. Когда я получила способность лечить, меня и купил Хозяин.

Эльза явно прислушивалась к нашему разговору, чуть повернув голову в нашу сторону. Сейчас же она снова повернулась полностью к нам.

И что-то спросила на немецком у девочки.

Та уверенно кивнула, ответив на том же языке. Кажется, национальная принадлежность Ульяны теперь не секрет. Как Эльза догадалась, что слышит свою соотечественницу, я сначала не понял. Но потом сообразил, что моя слуга точно залазила в голову к девочке, и раз что-то там поняла, то язык, на котором думает Ульяна, ей точно знаком.

Разговор двух бывших наложниц я не прерывал, хотя и не понимал, о чём они говорят. Мне было интереснее наблюдать за их лицами. Девочка держала лицо гораздо лучше, чем менталистка, хотя я думал, что будет наоборот.

– Мы есть хотим? – Ворвался в немецкий диалог внезапный голос Любавы. – Тут забегаловка неплохая была недалеко. Только небольшой крюк придётся сделать, километров пятнадцать в одну сторону.

– Откуда знаешь? – Переспросил я, заинтересовавшись. Надёжная точка питания на дороге – редкость. Скорее, тебя отравят, чем ты запомнишь, что тут хорошо кормят. – Ты говорила, что не знаешь эту дорогу.

– Да я специально подбирала маршрут, чтобы заехать туда. – Легко ответила Любава. – Ехать ещё далеко. Мне надо отдохнуть, тогда доберёмся уже сегодня.

– Заманчиво. – Согласился я с наёмницей. Эльза с Ульяной замолчали и прислушивались к нашему диалогу. – Уговорила, поехали, поедим.

Глава 17. Интерлюдия

Сборы были не долгими. Людмила договорилась, чтобы их и дальше подвезли, но бронированную машину в этот раз не дали, предоставили легковую. Какое время они потеряли на то, чтобы заехать за Викторией, слугой Ивана, после чего выяснилось, что все пятеро (плюс водитель), в одну машину они просто не влезут.

Мила некрасиво выругалась, пусть и едва слышно, схватилась за телефон, но судя по её новым ругательствам сквозь зубы, добиться другой машины не смогла. Потом к ним подошли трое мужчин в форме местных охранников с гербами на плече. Герб не в рамке: