Голографический человечек неопределенно пошевелил плечами.

– Раз нет Джезерит, будем играть на своей территории. Что я забыл в этой сырой Англии? Москва куда лучше. И попроси Петровича сидеть за границей. Я здесь еще не всех тараканов переловил.

– Ох, доиграешься ты, – проворчал Эл, когда светящийся Павел растаял в воздухе.

– Друг мой, кто защитил диссертацию, не боится никаких трудностей. А я пережил целых две защиты! – нервно усмехнулся профессор.

Было видно, что он взволнован, напряжен, но не сломлен. Наоборот, карие глаза светились азартом.

– Может, и к лучшему, что ловушка развалилась, а лаборатория разгромлена. – Роберт подобрался к иллюминатору и уставился на мелькающие внизу голые пашни и облетевшие лесополосы. – У меня есть параметры энергетики Карвела. А теперь и Джезерит, раз она переродилась прямиком в лаборатории. Мы справимся, иначе будет неинтересно.

Унего ничего не осталось. Отныне бывший глава «Приюта пилигрима» обитал в квартирке жены на окраине богемного района. Единственное окно оказалось телеобманкой. Оно транслировало все что угодно, только не реальную жизнь.

Сдаваться на милость отца и брата Эдуард стыдился. У молодого человека еще оставался небольшой бизнес по продаже медицинского оборудования и запчастей к нему. Другому хватило бы дохода до конца дней, но Эдуард всегда желал большего. Хотелось вернуть себе контроль над принадлежащим по праву бизнесом. Поэтому пришлось притвориться сломленным, раздавленным, незаметно следить за каждым шагом Дарьи Фелисии. Не лично, через Раджу.

Врач скорее из азарта, чем прельстившись сказочными обещаниями доли в бизнесе, взялся помогать бывшему боссу. Он списался с руководителями других центров миграции, предупреждал о Дельте, разнюхивал, подслушивал, подсматривал.

Сам Эдуард продолжал появляться в офисе, общаться с клиентами. Дельта активно пользовалась его известностью, но постепенно захватывала новые и новые территории.

– Поверь, я ограждаю тебя от лишних тревог и предлагаю трудиться только в рамках зарплаты, – не раз с издевкой напоминала она.

Единственное место, куда не всегда доходил сигнал макросети, были подземные хранилища тел пилигримов. Там он встречался с Раджой, обговаривал планы и обдумывал свои действия. Пока один день все не перевернул.

Рано утром одинокого сторожа подземного бункера разбудила сирена. Очнулась Стелла Благодарова, бывшая руководительница комиссии по труду. Пока спохватившийся сторож вызывал подмогу, пока прибывший персонал открывал капсулу, пока тело поднимали на верхние ярусы в медицинский центр, время было упущено.

Пообщаться с едва живой, с трудом дышащей женщиной собралось все руководство компании. В палату набилось почти два десятка человек. Дельта никого не стала прогонять, склонилась над умирающей.

– Верните меня-я, – стонала та.

Но Дельта не торопилась, с интересом разглядывала бледное, иссеченное временем лицо.

– Ты с Земли-56, – произнесла она, параллельно открывая голограмму с личным делом пациентки. – Знаешь Дорофею Иванову?

– Она была со мной, когда Джезерит вместе с химерами отправила нас сюда. – Дыхание было сиплым, прерывистым. – Мне больно, я умираю, – простонала Стелла, с трудом моргая слезящимися глазами. – Я хочу назад, в молодое тело. Я заплатила…

Дельта переменилась в лице, точно увидела привидение.

– Ты заплатила за отправление. Что мне мешает так же заморозить твой труп и показывать его наследникам, коли те пожелают взглянуть на древнюю развалину? Ты мертва для них и государства, ты мертва для нас.

Она склонилась совсем низко к умирающей, зашептала. Но Эдуард слышал каждое слово.

– Я смотрела твоими глазами сквозь миры, я видела Джезерит, видела еще одного, такого, как она. Я не желаю встретить их здесь, не желаю никаких шпионов в моем мире!

Девичья рука выдернула из вены капельницу, повернула тумблеры на приборах жизнеобеспечения. Стелла Благодарова захрипела, забилась в конвульсиях.

– Все вон! – тихо и твердо приказала владелица «Приюта пилигрима». – Вызовите санитаров, пусть отвезут труп в крематорий.

На выходе Эдуард оглянулся через плечо. Стелла уже была мертва. Дельта общалась с кем-то по макросети – глаза прикрыты, стройная фигурка медитативно покачивается из стороны в сторону.

«Она так же убила ту девочку, с которой много лет делила тело?» – рассеянно подумал Смолин.

Вопрос остался без ответа. У Эдуарда были куда более насущные проблемы. Он верил, что ему удастся победить Дельту.

А тем временем далеко-далеко отсюда…

Что почувствует человек, очнувшись в гробу? Панику? Дорофея ощутила обреченность. Выругалась бы, кабы силы были. Шок от перемещения между мирами еще не прошел.

Лампочка индикатора системы жизнеобеспечения красной точкой прожигала стеклянную запотевшую крышку саркофага, звала, манила. Во рту было горько от кислородной маски и застоялой слюны. Тело почти не ощущалось. Где-то там, невообразимо далеко, за тысячами миллионов световых лет прятались пальцы рук и ног, застывших, затекших, надежно зафиксированных прочными пластиковыми зажимами.

К венам тянулись капельницы, снабжавшие тело необходимыми питательными веществами. Раз в сутки должны были включаться массажеры – миниатюрные валики, – чтобы разгонять кровь по телу.

Когда Дору повторно отправляли на Землю-56, новый владелец центра миграции долго и занудно расписывал ей прелести саркофага, во многом сходного с медицинской восстановительной капсулой. Рассказывал больше не для нее, а для родителей. Запись ее бегства отправили на космическую станцию. А теперь? Предполагалось, если вдруг, по невероятному стечению обстоятельств, мигрант вернется домой, он всегда может дотянуться до аварийной кнопки и вызвать техника, сообщить – он здесь, он жив. Как же, попробуй пошевелись!

Дора прикрыла глаза. Мертвенно-алая лампа, точно драконий глаз, слишком пристально следила за ее мыслями, мешала, мучила. Вокруг тихо и безлюдно. То ли способности в мигрантке еще не пробудились, то ли действительно рядом никого живого. Только тени, неясные силуэты за запотевшим стеклом.

Макросеть не отзывалась. Тело стало хуже сухого полена или тряпичной игрушки. Попробуй расшевели. А это идея.

Девушка расслабилась, представила, где у нее должна находиться правая рука, вообразила в том месте пушистый, персиково-желтый шарик, теплый и уютный, и принялась мысленно катать его по коже. Она представляла, как оживают мышцы, восстанавливается чувствительность. Времени много. В подвалах Беты можно лежать годами. Но только у самой Дорофеи времени нет. Она должна вернуться домой к Машке, Лансу Нике как можно скорее. И рассказать, что она вспомнила про Тень.

Тогда стоял сезон, пограничный между весной и летом, когда сады почти отцвели, а жара не пришла, когда на море буйствовали штормы, не выпуская из портов рыбаков, а приморский городок в широкой живописной бухте прихорашивался в преддверии наплыва отпускников.