Последняя любовь великого князя Николая Константиновича Валерия Хмельницкая, та, которую он называл Царевной.

Эти три слова буквально околдовали, заворожили мать и дочь... Валерия видела себя на берегах Невы, в столице императоров – не век же ее князь будет сидеть в Ташкенте!

У Хмельницких все переменилось. Семья быстро переехала в большой дом, купленный Николаем Константиновичем за тридцать тысяч рублей. Недоучившаяся гимназистка стала разъезжать в княжеском экипаже, запряженном сказочно красивой тройкой жеребцов. Все понимали, что Валерия – новая фаворитка его высочества.

Между тем князь влюбился не на шутку, и страсть его разгоралась с каждым днем. Красота девушки, ее неопытность превратили завзятого дамского угодника в лепечущего любовный вздор юнца. Вечно занятый неотложными делами, князь досадовал и нервничал, если что-то мешало ему бывать у Хмельницких каждый день и видеть свое сокровище.

«Милая Царевна!

Очень глубоко сожалею, что нельзя сегодня к Вам приехать. Сердце мое болит ужасно... Что Вы будете делать в одиночестве после театра? Не лучше ли быть вместе?

Ваш страдатель Н.».

Его высочество называл девушку Царевной – то ли из-за казавшейся ему сказочной красоты, то ли намекая, что ее ждет «августейшее» будущее. Эта исступленная страсть возродила в нем самые опасные, неосуществимые, казалось, желания, и, верный себе, он шел напролом.

Спустя полтора месяца после начала их связи у Валерии случился выкидыш. Князь совершенно потерял голову. К постели больной привезли лучших докторов. Его высочество, забросив все дела, с безумной тревогой спрашивал каждого из них: «Ну что? Как она? Скажите, что нужно сделать...» Он совал в карманы докторов крупные кредитки: «Только вылечите...»

Николай Константинович уже не делал никакой тайны из своих отношений с гимназисткой. Он с беспокойством осведомлялся у знакомых дам, не грозит ли случившееся в дальнейшем здоровью Валерии, сможет ли она родить ему ребенка. Откровенничал, что уже давно не живет с Надеждой Александровной и, хоть уважает в ней хозяйку дома и мать своих детей, все равно между ними все кончено и он женится на Валерии.

На деле же князь спешил: Надежда Александровна писала, что собирается вернуться. На вопрос поправившейся Валерии, скоро ли их свадьба, давал утвердительный ответ. Мысли его по этому поводу были оригинальны, он, как всегда, не желал принимать во внимание ни законов, ни традиций, ни собственного зависимого положения. Как человек православный, объяснял князь своей Царевне, он имеет права жениться три раза. Две супруги у него уже есть: Надежда и Дарья. В третий и последний раз сердце выбрало ее. Она и будет единственной, навек любимой женой.

Первые же попытки князя убедить местного священника обвенчать его с Валерией потерпели фиаско. Напуганный историей с Часовитиновой, батюшка не убоялся княжеского пистолета и не прельстился никакими посулами. Но князь не отступал. Он узнал, что есть такой священник Свиридов, который мечтает иметь письменный стол «с принадлежностями» и кур дорогой породы. И в результате доверенный князя, пообещав от имени его высочества выполнить его мечту, обо всем договорился.

...7 марта 1900 года Валерию в белом платье, ее мать и сестру привезли во дворец князя. Обязанности шафера выполнял поручик Малиновский, одетый в парадную форму. Прибыл и батюшка, которому тотчас вручили двести рублей. Поручик отвел его в соседнюю комнату и крепко угостил коньяком. Сразу сильно захмелевший Свиридов успел, правда, разглядеть лежавшие на столе два револьвера. Но тут выяснилось, что у священника нет ни облачения, ни требника, ни венцов. Князь страшно расстроился и послал записку знакомому настоятелю Георгиевской церкви с просьбой все это доставить. А чтоб у того не возникло подозрения, сослался, что и крест и прочее нужны для совершения требы у постели больного. Привезли все, кроме венцов.

Позже, на дознании, священник Свиридов будет говорить, что, заподозрив неладное, имел замысел сделать венчание «комедией». Он убеждал дознавателя, что молитв не читал, чин венчания провел не по правилам, а когда молодые обменялись кольцами, лишь сказал: «Господь вас благословит». Свиридов и вправду воспользовался незнанием князем обряда. Николай Константинович не придал значения даже тому, что факт заключения брака не был внесен в метрическую книгу.

...После венчания подали шампанское, все поздравляли новобрачных и пили за их здоровье. Затем проводили священника, шафер-поручик поехал отвезти в церковь требник и крест, мать и старшая дочь Хмельницкие отправились к себе. Валерия осталась во дворце.

...Возвращение Надежды Александровны ознаменовалось грандиозным скандалом. Верным женским чутьем на этот раз она поняла, что ее дело плохо. Достаточно было взглянуть на лицо мужа, осунувшегося, растерянного. Он, чего никогда не бывало, опустился до просьб, до мольбы отпустить его и Валерию. Все оставит, все отдаст, будет по гроб молить за Надежду – только пусть даст ему свободу.

Нет, своего Надежда Александровна отдавать не собиралась. Обыватели на все лады обсуждали вести из княжеского дворца, откуда дрянная девчонка была с треском выгнана. А в Петербург полетела телеграмма с требованием немедленно прибыть и разобраться в безумствах его высочества. Опекуны всполошились и возмутились: что, еще одна «великая княгиня»? И все же, отдав дань эмоциям, в Петербурге решили подойти к «ташкентскому делу» очень осторожно – оно могло обернуться еще большим скандалом или даже кровью. Власти не сомневались, что силой великого князя и Хмельницкую не разлучить: его высочество, окруживший себя преданной и хорошо вооруженной охраной, пойдет на крайность.

Между тем было ясно, что обжившегося в Ташкенте поднадзорного переместить в иные края уже невозможно. Нужно удалить Хмельницкую, но обманным путем. Убедить, скажем, князя, что все делается для его будущего воссоединения с Валерией. Пусть смирится с неизбежным графиня Искандер и придет в себя от пережитого потрясения мадемуазель Хмельницкая. Пусть успокоится взбаламученный скандалом город. Разбирательству, которое, конечно же, окончится к удовлетворению его высочества, необходимо придать вид законности.

И великий князь по приезде в Ташкент комиссии клюнул на эту удочку. Впервые за более чем четверть века ссылки он не хотел дразнить непокорностью опекунов в надежде полной покорностью посланцам из Петербурга выторговать положительное решение дела с Валерией. Знай он, какая сплетена интрига, он отбил бы ее силой оружия.

Валерию с матерью и сестрой отправили в Тифлис. Он сам посадил Царевну в экипаж. «Валерия, родная моя, всего лишь две недели разлуки. Все разъяснится. Ты приедешь ко мне, и больше мы не расстанемся».

В скорое возвращение верила и Валерия: ни она, ни ее родня не взяли даже теплых вещей ввиду подступавшей осени. Влюбленные договорились, что ежедневно будут писать и, понимая, что письма будут просматриваться, договорились называть князя доктором, а Валерию старухой. Князь заверил ее, что у него всюду по следованию в Тифлис поставлены свои люди. В случае чего они ее разыщут. Главное – не тревожиться.