руководил работой своих подчиненных комсомолец сержант Кислухин. Иногда он заменял членов экипажа, давал возможность каждому хоть десять-двадцать минут передохнуть, брал их обязанности на себя, так как овладел всеми смежными специальностями. Сам же отдыха не требовал.

Командир, комсорг, специалист первого класса, он не только умело руководил слаженной работой экипажа, не просто призывал воинов-комсомольцев в сложной обстановке действовать по-фронтовому, а увлекал товарищей личным примером.

Все учебно-боевые задачи, поставленные в ходе учения, экипаж выполнил с оценкой «отлично». Вот, пожалуй, если коротко, и все для первого раза. Да, я обещал вам объяснить, что это был за чемодан у сержанта Кислухина. Дело в том, что у Сергея закончился срок службы в армии. Еще утром он получил в штабе все необходимые для следования домой документы, после обеда попрощался с товарищами и совсем уже собрался на вокзал. Вот тут-то и прозвучал сигнал «Сбор». Как говорится, уже не для сержанта запаса Кислухина. Ведь комсомольская честь, войсковое товарищество в запас не уходят. Не мог комсгрупорг Кислухин оставить в такой момент сослуживцев, знал что его опыт, знания и навыки пригодятся сослуживцам.

— Ну а сейчас, — полковник Дынин обратился к одному из присутствовавших на беседе младших командиров, — найдите и передайте мое приглашение сержанту запаса комсомольцу Кислухину прийти на несколько минут к нам сюда, в ленинскую комнату.

Когда Сергей вошел, все молодые солдаты без команды встали. Как ученики при входе учителя в класс. Да так оно и есть. Они, молодые солдаты, будут учиться владеть оружием и вверенной им боевой техникой так, как специалист первого класса Кислухин, ценить солдатскую дружбу и понимать ее так, как комсгрупорг Кислухин.

Поднялся с места и шагнул с доброй улыбкой навстречу комсоргу восьмидесятых комсорг огненных сороковых лет Дынин.

…Далеко на севере остался военный городок, политотдел, уютные казармы. По дорогам Афганистана колонна машин упрямо держала курс на юг. Горы — все выше и выше. Даже не верилось, что там, на перевалах, холод. Что скатам автомашин понадобятся цепи.

Светящиеся стрелки циферблата указывали на то, что пора колонне прижаться к обочине на большой привал. «А какой сегодня день?» — подумал Дынин. Суббота… И вспомнились первые рейсы в эту страну.

В этой стране выходной день — пятница. Хотя выходным в общепринятом смысле его не назовешь — бедный да нищий, а они здесь на каждом шагу, не будет сидеть, сложа руки… Но повелось исстари считать пятницу выходным днем.

Теперь во многих домах афганских крестьян на календарях как праздник помечен еще один день — суббота.

Это было в апреле, в канун дня рождения В. И. Ленина. Воины подразделения, входящего в состав ограниченного контингента советских войск в Афганистане, готовились к коммунистическому субботнику. Комсомольские активисты вместе со старшими товарищами-коммунистами создали штаб субботника, определили круг задач на день, расставили силы. Главное внимание, конечно, технике. Трудными дорогами она прибыла сюда, через обледенелую крутость гор и раскаленное марево песков. Еще намечали навести образцовый порядок в своем палаточном городке, в полевой столовой и на солдатской кухне. Каждое отделение получило свой участок работы, надо сказать, довольно-таки объемный. Кое-кто из младших командиров задумался: «Выполним ли?»

Но комсомольские активисты решили, что намеченное можно выполнить и сокращенным составом. Если работать по принципу «товарищ за товарища». А высвободившихся комсомольцев хорошо бы направить на помощь афганским дехканам соседнего кишлака.

Предложение комсомольцев было обсуждено на командирском совещании, с коммунистами батальона. Связались с губернатором провинции. Тот оценил по достоинству желание советских воинов прийти на помощь крестьянам, довел их решение до сведения старейшины кишлака.

Ранним субботним утром группа советских воинов вышла на крестьянские поля. Уже через десять минут зеленые их кители виднелись тут и там, вперемешку с разношерстной одеждой дехкан. Знакомились ближе в процессе работ. Вместе относили большие камни к дорогам и тропам, углубляли арыки, очищали ирригационные сооружения. Ну а лучшие водители подразделения получили особое задание.

Дело в том, что при разговоре командира подразделения с губернатором провинции присутствовал подполковник Амирмамад, офицер управления цорандоя — так названа в Афганистане милиция. Он-то и подошел к уже знакомому ему по прежним встречам в этом кишлаке полковнику Дынину. Смущаясь и от этого еще больше путаясь в общем-то известных ему русских словах, сказал:

— Понимаю, это не хорошо, но хочу тоже попросить помощи. Вернее, прошу посмотреть нашу машину и дать совет, можно ли ее починить и как? Был бой с душманами. Они машину обстреляли и она свалилась в арык. Мне кажется, что ее ремонт — дело безнадежное, но… — Амирмамад развел руками, — очень нам надо для борьбы с бандитами, чтобы она была на ходу.

Выделили троих — лучших водителей. Они, как говорится, были уже опробованы в подобных делах. В январскую стужу на горном перевале после длительного марша «поставили на ноги» две неисправные машины.

Афганские товарищи, подведя наших солдат к своей машине, не скрывали своего смущения. А чего здесь смущаться? Такую машину — в музей бы Афганской революции как свидетельницу народного подвига. На ветровом стекле следы от путь, кузов изрешечен осколками гранат…

Но в музей — это потом, а сейчас машина еще должна послужить делу защиты революции.

Михаил Львович знает авторемонтное дело. Опытным взглядом определил: работы здесь на неделю. И получится ли?

Вечером он заехал снова во дворик местного цорандоя.

— Как дела, товарищи? Нужна ли помощь?

— Нет, нам хорошо помогают афганские ребята. С полуслова нас понимают, что к чему.

— Что-то получится?

— Так точно, товарищ полковник. Вот только разрешите нам остаться на ночь здесь.

К утру они поставили машину в строй. И не только отремонтировали, но и заменили смазку, тормозную жидкость, выполнили все регулировки, прошприцевали, заменили прокладки головки блока цилиндров, отладили коробку передач.

— Как успели все это сделать за день? — искренне удивился полковник Дынин.

Он не сказал: «И за ночь». Ночь для солдата — это ведь зачастую тот же рабочий день.

Ночь… Сколько километров за рулем автомашин пройдено воинами под звездным небом Афганистана, сколько за их плечами бессонных и зорких караулов, стремительных маршей в горах, чтобы помочь попавшим в бандитские засады афганским воинам…

— Как успели? — переспросил, вытирая уставшие и сбитые в кровь руки ветошью, старший группы. — Так ведь день необычный, товарищ полковник. Суббота. Наш коммунистический субботник. Вот и они, — солдат кивнул на стоящих рядом с веселыми и довольными лицами афганских товарищей, — вот и они это русское слово выучили, поняли его большое значение.

— Ленин! Субботник! — поднял руку один из афганских парней и широко улыбнулся.

Михаил Львович Дынин очень гордился, что видел первый день, день рождения в Афганистане «красной субботы».

Дружба воинов двух