Другие светлоглазые теперь осторожнее вели себя рядом с Далинаром, и за последние несколько часов Адолин не услышал ни единого намека на его слабость даже от людей Садеаса. Он боялся, что это не продлится долго. Пройдут недели, и опять люди начнут болтать о том, как редко он участвует в сражениях на плато и как же он ослабел.

Адолин понял, что жаждет повторения. Сегодня, когда Далинар рванулся на помощь Элокару, то вел себя так, как в историях о Черном Шипе. Адолин хотел, чтобы этот человек из прошлого вернулся. Королевство нуждалось в нем.

Юноша тяжело вздохнул. Нужно представить королю окончательную сводку потерь. Скорее всего, это вызовет насмешки, но, возможно, ожидая своей очереди, он сумеет подслушать Садеаса. Адолин по-прежнему чувствовал, что упускает что-то важное об этом человеке. То, что наверняка знает отец.

И потому, изготовившись к колкостям, юноша направился к шатру.­

Далинар смотрел на восток, сцепив за спиной руки в латных пер­чатках. Где-то там, в центре Равнин, паршенди разбили свой главный лагерь.

Алеткар воевал уже почти шесть лет и глубоко увяз в затянувшемся противостоянии. Осадную стратегию предложил сам Далинар — удар по базе паршенди предполагал размещение на Равнинах лагерей, способных вынести Великие бури, и необходимость полагаться на большое количество хрупких мостов. Одна проигранная битва — и алети окажутся в ловушке, окруженные со всех сторон, без возможности вернуться на укрепленные позиции.

Но Расколотые равнины могут также стать ловушкой и для ­врагов. Восточные и южные края непроходимы — тамошние плато выветрились так, что превратились в узкие шпили, и паршенди не в состоянии перепрыгивать с одного на другое. Равнины со всех сторон окружали горы, а в пространстве между ними обитали стаи ущельных демонов, громадных и опасных.

С алетийской армией, загнавшей их в капкан с запада и севера, и с разведчиками, размещенными на юге и востоке на всякий случай, паршенди не выйдут из окружения. Далинар рассчитывал, что у них закончатся припасы. Они или подставятся под удар в попытке­ покинуть Равнины, или вынужденно нападут на алети в их укреп­ленных военных лагерях.

Это был великолепный план. Только вот Далинар не предусмот­рел светсердец.

Он отвернулся от расщелины и пересек плато. Ему отчаянно хотелось пойти и проверить, что с его людьми, но надо продемонстрировать веру в Адолина. Сын командовал, и у него хорошо получалось. Кажется, он уже отправился с докладом к Элокару.

Далинар улыбнулся, взглянув на сына. Адолин пониже отца, и волосы у него русые с черным. Русый он унаследовал от матери — так сказали Далинару. Сам князь ее не помнил. Ее изъяли из его памяти, оставив странные дыры и затуманенные места. Иногда он вспоминал какую-нибудь сцену в точности, и все ее участники были ясными и четкими, но она представала расплывчатым пятном. Он даже имя не мог запомнить. Когда кто-то его произносил, оно выскальзывало из его разума, как кусочек масла со слишком горячего ножа.

Далинар дал Адолину возможность сделать донесение и направился к туше ущельного демона. Чудище лежало на боку; его глаза выгорели, пасть распахнулась. Языка не было, только странного вида зубы, как у всех большепанцирников, и замысловато устроенные челюсти. Несколько плоских пластинчатых зубов для того, чтобы грызть и крушить панцири, и жвала поменьше — рвать плоть и засовывать ее поглубже в глотку. Поблизости раскрылись камнепочки, их лозы потянулись лакать кровь монстра. Между человеком и зверем, на которого он охотился, существовала связь, и Далинар всегда испытывал грусть после того, как убивал столь грандиозное чудище, как ущельный демон.

Большинство светсердец добывали иным способом. Иногда стран­ный жизненный цикл ущельных демонов приводил к тому, что они выбирались в западную часть Равнин, где плато были просторнее. Влезали повыше и превращались в похожие на камни куколки, которые ждали наступления Великой бури.

В это время они становились уязвимыми. Нужно было просто добраться до плато, разбить куколку молотами или осколочным клинком, а потом вырезать светсердце. Легкий способ заработать состояние. И чудовища приходили часто — как правило, несколько раз в неделю, если не лишком холодало.

Далинар посмотрел на громоздкую тушу. Из нее выбирались мельчайшие, почти невидимые спрены и, медленно подымаясь в воздух, исчезали. Они выглядели как язычки дыма, которые иной раз появляются над погашенной свечой. Никто не знал, что это за спрены; их видели только возле недавно убитых большепанцир­ников.

Он покачал головой. Светсердца все изменили в этой войне. Пар­шенди они тоже были нужны, нужны достаточно сильно, чтобы сра­жаться, не жалея сил. Борьба с паршенди за светсердца имела смысл, поскольку дикари не могли пополнять запасы благодаря поставкам из дома, как это делали алети. Так что соревнование за большепанцирников было одновременно выгодным и тактически разумным способом длить осаду.

Когда ночная темнота сгустилась, Далинар увидел на Равнинах огоньки. Сторожевые башни, откуда солдаты высматривали ущельных демонов, которые собрались окукливаться. Они следили и в темное время суток, хотя эти твари редко показывались вечером или ночью. Разведчики перепрыгивали расщелины при помощи шес­тов, легко перемещаясь с одного плато на другое и не нуждаясь в мостах. Заметив ущельного демона, солдаты подавали сигнал, и начиналась гонка — алети против паршенди. Захватить плато и удержать его на срок, достаточный для того, чтобы извлечь светсердце, или атаковать врага, если тот добрался первым.

Каждый великий князь хотел получить светсердца. Платить жалованье тысячам солдат и кормить их весьма затратно, но одно светсердце покрывало расходы за несколько месяцев. Кроме того, чем больше светсердце, которое использовали для работы духозаклинателя, тем меньше вероятность того, что оно треснет. Огромные камни-светсердца даровали почти безграничные возможности. И потому великие князья соревновались друг с другом. Тот, кто пер­вым подбирался к куколке, должен был сразиться с паршенди за светсердце.

Они могли бы чередоваться, но алети подобное несвойственно. Дух соперничества был у них в крови. Воринизм учил, что лучшие воины получат священную привилегию присоединиться к Вестникам после смерти и сражаться за Чертоги Спокойствия с Приносящими пустоту. Великие князья хоть и вступали в союзы, но оставались соперниками. Уступить другому светсердце... исключено. Лучше устроить соревнование. И потому то, что началось как война, превратилось в забаву. Смертельно опасную забаву — но такие ведь ценятся превыше всего.

Далинар обогнул мертвого демона. Он абсолютно точно представлял ситуацию, что сложилась за последние шесть лет. Сам же принимал во многом непосредственное участие. Но теперь его охва­тило беспокойство. Они и впрямь существенно уменьшили численность врагов, но главная цель — возмездие за убийство Гавилара — забылась. Алети развлекались, играли и бездельничали.

Они убили множество паршенди — предположительно четверть их первоначальных сил, — но на это ушло слишком много времени. Осада продлилась шесть лет и легко может затянуться еще на шесть. Это его тревожило. Паршенди явно предполагали, что окажутся в ловушке. Они подготовили запасы продовольствия и позаботились о том, чтобы переместить весь свой народ на Расколотые равнины, где можно использовать эти проклятые Вестниками расщелины и плато в качестве сотен рвов и укрепленных стен.