Внезапно дверь широко распахнулась, на пороге появился Никола. Я от неожиданности едва не пролила на себя кофе, но в последнее мгновение исхитрилась пристроить его на столик. При мысли, что могла вылить кофе на платье, я похолодела и, думаю, даже поседела. Хороша бы я была!

— Пойдем со мной! — не церемонясь особо, Никола поманил меня пальцем.

Я равнодушно отвернулась, Расул сказал небрежно:

— Ладно, я ее отведу...

— Да я сам отведу, — Никола снова глянул на меня. -Ну, я жду!

— Ты забыл сказать «пожалуйста». — Я скорчила Николе улыбку, и, по-моему, она ему не понравилась.

— Я думаю, — сказал он, лениво растягивая слова, — у нас еще будет время сказать друг другу все, что мы не успели сказать.

Он улыбнулся во всю ширь, а Расул нервно сглотнул, кадык его дернулся, он торопливо поднес кулак ко рту и кашлянул.

— Никак простыл? — с издевательской заботой осведомился Никола. — Что-то ты все утро кашляешь.

Расул усмехнулся и протянул мне руку:

— Пошли!

Деваться было некуда, я мило улыбнулась и встала. Расул взял меня за руку; глядя на это, Никола демонстративно хмыкнул, повернулся и пошел, не оглядываясь. Мы направились вниз, все ниже и ниже, я подумала, что идем мы не иначе как в подвал. Расул держал меня крепко, рука его была горяча, но странным образом действовала успокаивающе. Наконец мы двинулись по узкому длинному коридору, здесь я точно не бывала. На полу красная ковровая дорожка, на белых стенах — гравюры в красных рамках. Заканчивался коридор массивной черной дверью.

Когда мы подошли ближе, дверь стала медленно открываться. Никола остановился, Расул больно стиснул мне пальцы, словно напоследок пытался передать часть своей силы духа. Я благодарно пожала в ответ его руку и, не оглядываясь, направилась вперед. Шагнув за дверь, я очутилась в полной темноте, дверь за мной немедленно закрылась, я не двигалась, дав слово держать себя в руках независимо от того, что увижу или услышу. Тьма была кромешная, угадывалось лишь то, что комната большая и, вероятно, узкая. Но вот впереди появился тусклый свет, он становился ярче, на не настолько, чтобы можно было оглядеться.

Итак, загорелся тусклый свет, осветивший часть oгромного письменного стола и стоящий к нему торцом длинный стол для приглашенных. Я находилась как раз у другого eго торца. Комната действительно была вытянутой, боковые стены представляли собой книжные стеллажи, верх комнаты и потолок тонули во мраке. Свет от лампы был направлен на столешницу так, что виден был только роскошный письменный прибор с медным всадником и часами, в замысловатой подставке блестел золоченый нож для бумаг, пепельница, сделанная в виде гнезда орла. Слева от этого великолепия находилась вместительная шкатулка для сигар. В темноте за столом вдруг произошло какое-то движение, в круге света показались холеные мужские руки, их обладатель неторопливо потянулся к шкатулке, открыл ее, на темной крышке полированного дерева ослепительно блеснул замысловатый вензель. Я на мгновение вытаращила глаза и с удовольствием села бы, но рядом не наблюдалось стула. Проклиная свою невнимательность, глупость, лень и множество всяких других отвратительных качеств, я закусила губу с досады. Вместо того чтобы с открытым ртом разглядывать содержимое серого замшевого мешочка, ты посмотрела бы на сам мешочек ,а еще немного пошевелила бы при этом мозгами, цены бы тебе не было. И ты не тряслась бы здесь, словно последняя овца, а сидела бы дома и пила чай с баранками. Виталий, Антошка, баба Глаша... Все это в одно мгновение пронеслось в моей бестолковой головушке, но чего уж теперь!

— И все-таки это вы! — раздался знакомый голос. — Признаться, до последнего мгновения сомневался, думал, может, совпадение?

— Вот если бы вы, Лев Юрьевич, еще объяснили мне, что здесь с чем совпадает, была бы вам очень признательна!

Я решительно направилась к ближайшему стулу, с грохотом выдернула его из-под стола, развернула и села, стараясь по возможности гневно сверкать глазами.

— Алевтина Георгиевна, дорогая, конечно, это вы! — Лев Юрьевич Гречанин, прозванный в кругу деловых людей Крокодилом, восторженно взвыл и всплеснул руками. — Хороши, словно ангел небесный, сколько мы с вами не виделись, а вы еще похорошели, просто глаз не оторвать!

— Страшно этим тронута! — грубо оборвала я его, — В чем дело, Лев Юрьевич?

Да это я хотел у вас спросить, Алевтина Георгиевна. Что за недоразумение такое? Вы уж не откажите в любезности, объясните ради бога!

Мне было известно, что валять дурака Лев Юрьевич может ничуть не хуже, чем я. Но, сказать по чести, я была сейчас почти что в трансе. И если вы позволите мне оставить на пару минут Льва Юрьевича вместе с его дешевыми трюками, попробую объяснить, что к чему.

Однажды Андрей Дмитриевич появился в комнате и озабоченно сказал:

— Алевтина, завтра в люди (это любимое его выражение), надо выглядеть, поедем, посмотрим чего...

— Андрей, — попробовала я договориться, — у меня, честное слово, все есть, я скомбинирую, никто и не догадается, что я в этом уже была. Не могу я сейчас, мне некогда, поверь мне.

— Послушай, Аля, — терпеливо сказал мой супруг, глядя на меня, как на маленькую, — оставь ты эти плебейские замашки, умоляю! И про галерею твою я больше слышать не могу. Абрамович твой языком чешет да тебя везде подставляет, а ты как дурочка за спасибо рада стараться!

— Семен Абрамович не чешет языком! — обиделась я за нашего старинного семейного друга. — Он человек порядочный и честный, таких еще поискать! И ко мне он относится...

— Да, да, я все помню, — досадливо вздохнул Андрей, — бог с ним. Все равно, не упрямься, одевайся, я тебя в машине жду!

Почти все наши споры кончались подобным образом, но не ругаться же в самом деле из-за ерунды! Хочет муж жене подарок сделать, за что ж его осуждать? Через час мы вошли в самый престижный ювелирный салон столицы. Узрев нас, менеджер едва не скончался от счастья, радуясь так, словно своим приходом мы спасли ему жизнь.

— Ну, выбирай, Алевтина! — улыбаясь, Андрей Дмитриевич широким жестом окинул прилавки.

Менеджер попытался усадить меня в кресло у столика, чтобы приносить украшения туда, но такие покупки были для меня пыткой, я предпочитала разглядывать витрину столько , сколько мне захочется, и чтобы ко мне не лезли с ненужной помощью. Поэтому я решительно отодвинула услужливого зануду и подошла к прилавку.

Но вот за нашими спинами звякнул дверной колокольчик, менеджер издал радостный вопль, охрана подобралась, а мы с Андреем оглянулись. Я увидела входящего в магазин импозантного мужчину лет пятидесяти, он улыбался, и зубы его сверкали, подобно жемчугу. Абсолютное большинство женщин тотчас же признали бы его интересным и даже больше. Я тоже отдала должное благородной седине и не менее благородным манерам.

— О, — с порога обрадовался посетитель, — Андрей Дмитриевич! Как приятно видеть тебя в добром здравии!