— Здесь твои вещи! — раздалось вдруг рядом, я шарахнулась в сторону и едва не упала.

В кресле у стены сидел Расул, в полумраке я его и не заметила. В руках у него был какой-то сверток, возле ног стоял мой чемодан. Облегченно выдохнув, я села на кровать, старательно поддерживая рукой полотенце.

— Рубашка твоя немного... испачкалась. Если хочешь, можешь надеть вот это. — Он бросил сверток мне. — Это моя футболка, не беспокойся, абсолютно новая. А свою рубашку можешь получить обратно, когда ее постирают...

Я торопливо затрясла головой:

— Нет, нет, не надо...

— Как хочешь... — Голос совершенно бесцветный, взгляд пустой.

Расул поднялся. Помедлил какое-то мгновение, шагнул ближе и кинул что-то мне на колени. Я накрыла рукой, подняла и перевернула. В ладони оказалась маленькая иконка Святой Богородицы...

— Из-за этого, да? — Расул вроде бы усмехнулся.

Я подняла на него глаза. Он был спокоен, на губах играла легкая насмешливая улыбка. Выяснять такие вещи, глядя снизу вверх, не стоит, я зажала иконку в кулаке и встала.

— Тебя я, наверное, не шокирую этим, — сказала я зло, рывком сорвав полотенце и бросив его на кровать. Взяла его футболку, встряхнула и быстро натянула на себя. — Ты ж на экране наверняка налюбовался. Запамятовал предупредить, что в комнате, как на сцене — смотри, любуйся! С Николой меня обсудил? Ну и как я ему? Приглянулась, нет?

Чувствуя, что меня начинает нести, я попробовала сбавить обороты, но мало что получилось. Расул продолжал смотреть на меня, усмешки уже не было, взгляд настороженный, цепляющий каждое мое движение.

— Красивый жест, — иронично бросила я, — приятно видеть красивого мужчину! Да еще и умного! «Из-за этого, да?» Да что ты обо мне знаешь? — тут я заорала и едва не бросилась на него, сжав кулаки. — Вся моя жизнь полетела кувырком! И тебе на это плевать! И всем плевать! Пошли вы все к черту!

Расул и бровью не повел, просто смотрел на меня и слушал, словно я ему сказку на ночь рассказываю. Я, конечно, и не ждала, что он от раскаяния в обморок хлопнется, но все же мог хотя бы моргнуть. Вскоре я выдохлась, махнула на Расула рукой, рассудив, что лучше лечь спать и зря не надрываться. Хотя, с другой стороны, и его можно понять. Какому мужику приятно осознавать, что его просто использовали в своих целях. Я, правда, такой страшной развязки не предполагала, но уж коли так случилось... Но в то же время не его дело, как и что. Велели меня охранять — охраняй! И мне на его амбиции плевать. Тоже мне...

Я залезла под одеяло и протянула руку к выключателю.

— Подожди, — сказал вдруг Расул.

Я замерла. Он снова уселся ко мне на кровать, правда, теперь уже около ног.

— Ладно, не психуй понапрасну. Я все понял, ты расстроена, — издевается он, что ли? — просто расскажи, и все.

Тут я протянула:

— Сначала ты, кормилец, скажи, почему мне это принес? — Я тряхнула иконкой. — Давно пришла твоя очередь рассказать что-нибудь.

Расул подумал немного и кивнул:

— Во-первых, ты Толяна подставила. Хорошо подставила, прочно. Только баба до такого додумается. И я, конечно,

дал маху. Трудно мужику по-бабьи думать. А что тебе Толян сделал? Да вроде ничего! Вот Дятел, это я могу понять. Он твоего хахаля подрезал, что и говорить. Здесь все ясно, особенно после того, как ты на него глянула. А Толян вроде с чистого листа упал. Ночью вломился, завалил... И ты перепугалась... Но не вязалось что-то, ну, никак. Не про Толяна ты баба, он это понимал и не позарился бы ни в жизнь. А пришел? Почему? Да потому что ты позвала! Тут я задумался, да и тоже позвал одного человечка да расспросил. Каким боком здесь Толян? Опять никаким! И тут он вспоминает, что всего-навсего один раз Толяна посылали квартирку поглядеть, твою вроде. Ничего примечательного, потом только он рассказывал, что какая-то бабка чуть его не отметелила, когда он из квартиры вышел. Отмахнулся неловко, бабка ступеньки и пересчитала. Всех дел. Да какую-то цацку он у нее прихватил, хвастался ребятам, мол, дорогая вещь оказалась, к ювелиру носил...Ты ведь про камеру дотумкала, верно? Ну, а остальное как дважды два...

Расул замолчал, я тоже молчала, в горле застрял комок, вот уж не ожидала я подобного рассказа. Догадывалась, что так оно и было. Но догадываться одно, а знать — другое. Зато теперь я ни о чем не жалела. Я все правильно сделала. А какая я молодчина! Толян подонок, она ему годилась в прабабки, она всю войну прошла... Кровь за кровь, Глафира Петровна...

— Так что же тебе рассказать? — пропела я, подняв брови, и нагло уставилась в глаза Расулу. — Ты и сам все знаешь. Просто Шерлок Холмс и доктор Ватсон в одном лице! Если только мелочи кое-какие добавить, так, ерунду... Что бабка эта, когда возрастом почти в два раза моложе этого ублюдка была, в сорокаградусный мороз в снегу с винтовкой лежала... Не шевелясь. Знаешь, как снайперы: бах, бах, и нету фрица! Легкое отморозила, ну, что еще? Да пустяковина: по-женски все к чертям собачьим повырезали... Родить, соответственно, не могла. Меня в коляске на улицу возила, матери моей нос вытирала, моей бабке лучшей подругой была... Вот и все... А иконка... тут ты прав, ее иконка. Не следовало Толяну ее своими грязными руками пачкать. Видишь, не иначе как бога прогневал...

Я перевела дыхание и улыбнулась. Он молчал.

— И знаешь что, Расул? Давай-ка спать! Глаза слипаются, сил нет. Надоели вы мне все до смерти. Иди, да не забудь

сторожа поставить, а то сбегу, вот тебе нагорит тогда! — радостно закончила я и свернулась калачиком.

Заметно утративший свою неземную самоуверенность, Расул направился к дверям, но тут я высунулась и окликнула его:

— Эй, скажи, пожалуйста, по дружбе!..

Он остановился и оглянулся.

— Расул, а картинка-то со звуком или нет?

Расул отрицательно качнул головой, а я засмеялась.

Ночью меня снова мучил кошмар: снился окровавленный Толян. Я лежала, стиснув веки, боясь не только что шевелиться, но и даже дышать. По щекам текли горячие слезы, капая на уши, на волосы и на подушку. Вокруг слышалось неясное шуршание, то ли вздохи, то ли дыхание, я чувствовала, как заледенели ноги, а ногти судорожно сжатых рук впились в ладони чуть не до кости. Наконец, не выдержав, всхлипнула вслух, шуршание прекратилось, а я открыла глаза.

Было уже совсем светло, одно окно приоткрыто, из него неслось дружное чириканье какой-то птичьей братии.

— Беспокойно спишь! — услышала я голос Расула и сразу зажмурилась. — А я вот с тобой напрочь забыл, как это делается...

Я все-таки глаза открыла и осторожно высунулась из-под одеяла. Расул сидел в кресле и качал ногой. Побарахтавшись немного в одеяле, я села, чувствуя себя несчастной и обиженной.

— Маус прибежал ночью: кричит, говорит, я ее боюсь! — Расул захохотал, я долго глядела на него исподлобья, но потом тоже начала смеяться.