И тут произошла странная вещь. Я наступила на острый камешек — должно быть, он попал сюда, пристав к чьей-то подметке. Вздрогнув, я отшвырнула его и, снова почувствовав под ногами гладкий холодный камень, совершенно пришла в себя. Камешек оказался приветом из настоящего мира среди этих привидений. Спасибо Мак-Аллистеру — вольно или невольно он сослужил мне добрую службу, отправив на бал босиком.

В дальнем конце зала виднелись высокие двери, украшенные резными деревьями с серебряными листьями и ветвями. Перед ними медленно двигалась цепочка гостей. Я не видела, куда они направляются, но Эйдан, глядя в конец цепочки, шепнул мне:

— Сейчас мы представимся Ренальду, королеве и принцессе, и нас оставят в покое. Тебе придется сделать каждому из них реверанс. Подожди, когда король жестом велит тебе подняться. Говорить ничего не надо, если к тебе не обратятся. Не спеши, не споткнись, и все будет хорошо.

— Но… — И не успела я спросить, каким таким жестом король велит мне подняться и что же мне ему ответить, если он ко мне обратится, как Мак-Аллистер заговорил с каким-то мужчиной в маске птицы. Он обращался к нему как к старому знакомому и отпускал дурацкие шуточки вроде: "А разве не с вами мы летали рядышком на охоте у герцога Фольвисийского прошлой осенью?" Вот придурок! Совсем спятил — разговаривать со знакомыми? Я потянула его прочь, но он словно бы и не заметил.

Человек-птица рассмеялся и представил свою жену — тощую особу в маске из лебединых перьев с бриллиантами:

— Графиня Лебедь.

— Госпожа Искра, — с поклоном сообщил Эйдан и сжал мне локоть, напоминая, что надо присесть перед этой лебединой графиней. Графиня надменно опустила веки и осторожно, еле заметно кивнула — будто боится, что у нее голова отвалится! Цепочка гостей извивалась по залу, как змея. Эйдан продолжал болтать. Я прислушалась — кругом болтали так же: гости разговаривали друг с другом, как будто давно знакомы, даже если не имели представления, кто перед ними.

Принцесса оказалась дурнушкой лет десяти — двенадцати с холодными глазами. Пухлую детскую фигурку обтягивало тесное серебристое платье. У плеч, над длинными, как у меня, рукавами-перчатками, выпирала розовая плоть. Королева была высокая и стройная. Усыпанная рубинами золотая маска возвышалась над темными волосами, как рожки. Нас она вниманием не удостоила, но поприветствовала через наши головы лебединую графиню и немедленно заговорила с ней о "превосходном здоровье принцессы". Эйдан изящно поклонился, а я, приседая, едва не потеряла равновесие и упала бы, если бы он не держал меня под локоть.

— Господин Дурень и госпожа Искра, — провозгласил второй распорядитель в голубом атласе, стоявший за спиной темноволосого человека лет тридцати с небольшим, с квадратной челюстью, Ренальда, короля Абертенского.

Маски на короле не было. Он хмурился и беспокойно оглядывал зал, продолжая что-то говорить прислужнику, вытянувшемуся за его плечом. Прислужник тоже был без маски и вообще одет скорее для боя, чем для бала.

— Они же прекрасно понимают, что мы будем драться, — сказал король. — Союзное соглашение подписано, зачем же им какая-то раздутая история о сумасшедшем убийце? Убери их отсюда. Мне безразлично, что они скажут. Не хватало еще, чтобы они испортили день рождения Раниэллы.

— Но они не хотят уходить, сир! — ответил прислужник. — Боюсь, без крови тут не обойдется!

Мак-Аллистер опустился на одно колено и потянул меня за собой. У меня просто кровь закипела в жилах. Да чтобы дочь Клана выказывала покорность сенайскому королю! Это было гнусно и унизительно. Я попыталась как можно скорее подняться, но Эйдан так ухватил меня за локоть, что я ему чуть пощечину не влепила. Король отпустил прислужника и еле заметно шевельнул пальцем. Наверно, это и был тот самый "жест", потому что Мак-Аллистер подтолкнул меня вверх: можно подниматься.

— Это ты, Гэлен? — кивнул король Мак-Аллистеру, впервые взглянув на нас. — С самой зимы тебя не видел.

— О нет, ваше величество, под маской Дурня скрывается вовсе не добрый граф Сеннатский. С тех пор как мне выпало счастье посетить Аберсвиль, действительно прошло немало времени. В последний раз я видел здесь вашего покойного батюшку, да будет земля ему пухом.

— А, ну что ж, хорошо, — рассеянно ответил король и занялся человеком-птицей.

После этого Эйдан потащил меня здороваться еще с полусотней безымянных гостей — изнеженных, спесивых и разряженных в роскошные заморские уборы. Только после этого нам было позволено пройти сквозь двустворчатые двери в следующий зал — еще больше прежнего. Там дудели, пиликали и звякали всякие музыканты. Еды на длинных столах хватило бы на небольшой город. Было даже непонятно, из чего сделаны все эти кушанья. Кто-то танцевал, кто-то пил и громко болтал, но по большей части гости разошлись по углам небольшими кучками и вполголоса что-то обсуждали, украдкой бросая по сторонам вороватые взгляды. Вероятно, причиной этому были стражники, навытяжку стоявшие у всех дверей бок о бок с горделивыми воинами в черно-красном.

— Всадники! — зашипела я. — Мы…

Эйдан тут же развернул меня лицом к себе и заткнул мне рот пирожным.

— Не смотри на них, — велел он, лучезарно улыбаясь. — Это мебель. — Он взял меня под руку и повел, лавируя между танцующих пар, на вымощенную плитами террасу.

По углам террасы стояли высокие колонны, увитые гирляндами и увенчанные факелами. Журчали фонтаны. Прямо за парапетом росли цветущие кусты. Народу на террасе было мало — не лучшее место, чтобы прятаться. Я потянула Эйдана назад, в бальный зал, но он очень ловко поймал мои руки. Я тихо зарычала и попыталась вырваться. Куда там — под изысканными манерами пряталась стальная хватка. Пришлось смириться, а то на нас обратили бы внимание.

— Надо танцевать, — отрезал он. — Слишком много любопытных глаз. Делай, как я.

Он провел меня три шага вперед, потом вдруг обошел меня сзади и появился с другой стороны. Снова три шага вперед.

— Хватит…

Он закружил меня, поклонился и снова поймал за руки.

— Это ронделла — самый романтичный танец на свете. Послушай ритм: раз-два-три, раз-два. Раз-два-три, раз-два. Раз… — Он снова, как и тогда, в Фандине, стал выстукивать ритм пальцами и заставил меня шагать так, как ему было нужно.

Я страшно волновалась — из-за босых ног и жемчугов его матери и особенно из-за того, что боялась наступить Эйдану на ногу или свалиться в фонтан… Но после нескольких неуверенных шагов я вдруг почувствовала музыку, струившуюся в нем и передававшуюся мне — мне, неуклюжей солдатке, не пытавшейся танцевать ни разу в жизни! Факельное пламя померкло, толпа гостей куда-то исчезла. Эйдан словно перенес меня в далекие края, превратил в прекрасное существо, которым я никак не могла быть… Я видела только пятна света, летящую зелень, белые кружева его рубашки у самого моего лица — и слышала только музыку.

— Так вы говорите, госпожа Искра, что вам никогда не приходилось танцевать? — послышалось у меня над головой.

Я вздрогнула и споткнулась. Он подхватил меня, не дав даже сбиться с шага. Но мир вернулся на место, и я вырвалась, не в силах совладать с собой. Гнев? Унижение?