— И что с того? — поинтересовался евнух.

Шуа растерянно заморгала, подбирая слова.

— Так не принято! Я имею право оставаться во дворце и требовать уважения и почтения, как…

— Не имеешь, — оборвал ее Джалил. — По законам империи вас всех следовало бы сослать подальше от столицы. Память о прошлом и вечная скорбь по почившему Сабиру, вот чего вы заслуживаете. Не знаю, почему сиятельная Арселия терпит ваше присутствие. Думаю, одного ее слова лорду регенту было бы достаточно, чтобы вы оказались на улице.

Шуа посерела.

— Но милость госпожи велика, она позволила вам, курам безмозглым, жить в тепле и достатке. И вместо того, чтобы благодарить, ты, мелкая дрянь, смеешь лить грязь за спиной матери наследника! — повысил голос Джалил. — Повторять и множить слухи или даже придумывать их?

Он поднялся с места, грозно нависая над девушкой.

— Что? Думала, не узнаю? Да кем ты возомнила себя, бесстыжая?

Девушка торопливо опустила глаза, опасаясь смотреть на разгневанного Джалила.

— Не знаю, кто и что сказал вам, господин, но это ложь.

— Мне нет дела до того. Я устал от ваших дрязг и не хочу искать виноватых. Ты завтра же покинешь гарем, и скажи спасибо, что я отправляю тебя не на рынок рабов, как ты того заслуживаешь, а отдаю под покровительство уважаемого человека.

Шуа протяжно всхлипнула.

— Не реви, — сухо приказал Джалил. — Даю день на сборы. Одежду можешь забрать, украшения тоже. За тебя дают неплохой выкуп, хотя ты уже не невинная девица. Будешь вести себя прилежно, смотреть ласково и дарить господину наслаждение, глядишь, станешь третьей, младшей женой, уважаемой женщиной. Это все, что я могу сделать.

— Скажите хотя бы, кто он?

— Торговец кожами, состоятельный человек, живет в предместьях. У него две супруги, хороший доход. Уже не молод, скоро пятьдесят пять исполнится, но тебе выбирать не приходится.

— Господин, прошу, не надо, — голос Шуа дрожал.

— Ты сама упустила шанс. Вон отсюда.

Шуа выбежала в коридор, размазывая по лицу слезы и чуть не сбив с ног Зинат. Служанка покачала головой, глядя на наложницу, и заглянула в кабинет старшего евнуха.

— Все же решили прогнать? Не хотите оставить? Она любой приказ согласиться исполнить.

— И разболтает об этом половине столицы. Глупость не заслуживает доверия. А вот твой совет мне нужен Зинат, зайди.

***

— Решать вам, конечно, — подвела итог Зинат, когда Джалил поделился с ней своими сомнениями. — Не уверена, что мои слова успокоят ваши тревоги, но, если хотите… — она вопросительно подняла брови.

— Хочу, — очень серьезно отозвался евнух. — Ты была мне верна все эти годы, безропотно помогала, знаешь о жизни дворца больше других и наверняка понимаешь, как сильно мы оба рискуем.

— Тогда я скажу: откажитесь от союза с Анваром, — ответила Зинат. — Знаю, вам обидно и горько чувствовать презрение лорда Зафира. Для него мы никто: слуги, посыльные, исполнители, рабы его воли. И все же слишком сладкие речи льются из уст тех, кто прячет ядовитые клыки. Как бы не вышло из этого большей беды.

Она придвинулась к Джалилу совсем близко:

— Но вы можете дорого продать то, что так неосторожно доверил вам лорд Анвар. Расскажите обо всем Зафиру, пусть узнает, что сам пригрел на груди змею. Это ли не воздаяние за надменность и тщеславие? Пощечина, что будет гореть на щеках долгие, очень долгие дни. К тому же, ваши руки останутся чисты. Если господам угодно вершить дела империи, пусть хоть раз в жизни сделают это сами.

Джалил воззрился на нее удивленно.

— А я недооценил тебя, Зинат.

Она лишь пожала плечами.

— У вас еще есть время исправить эту оплошность.

***

В дом вар Ияда старший евнух явился после полудня.

О чем двое мужчин разговаривали за закрытыми дверями, не слышали даже слуги, однако не заметить торжествующей улыбки на лице уходящего гостя было крайне сложно.

Лорд Зафир же казался почерневшим от ярости. Его трясло от гнева, а самообладания хватило лишь на то, чтоб не сорваться в позорный крик.

— Подлый предатель, мерзкий червь! Кем он себя возомнил? — голос Зафира, склонившегося над столом с бумагами, вибрировал и срывался. — Я! Я вынул его из глуши, ввел в высший круг, согрел милостью и одарил покровительством, чтобы теперь получить такой удар в спину?

Рука, державшая перо, дрогнула, на бумаге осталось бесформенное чернильное пятно. Зафир в гневе скомкал едва начатую записку и кинул ее в камин.

— Я дал тебе все! Все! Я же и уничтожу, — прошипел он себе под нос. — И принесу твою голову северянину в качестве извинений за смерть Илияса. О Стихии, я был слеп и глух! Как можно было так ошибиться?!

Он еще долго мерял шагами комнату, ругаясь вполголоса. Затем все же успокоился немного, вернулся к столу и быстро набросал записку:

“Лорду Вафи бен Зирьябу.

Благородный господин, прошу Вас и вашего уважаемого друга, лорда Анвара бен Фуада, почтить сегодня вечером мой дом своим визитом. Есть важные новости, о которых вы должны узнать незамедлительно.”

Он поставил размашистую подпись и, запечатав лист воском, вызвал слугу.

— Передать немедленно. И позови в кабинет моих сыновей. Обоих.

Во дворец Арселия возвращалась, когда на мир уже легли густые тени, а в окнах затеплились яркие огоньки. До вечера было еще далеко, но осенние дни стали такими короткими, что казались насмешкой над воспоминаниями об ушедшем лете.

Императрица, впрочем, радовалась сумеркам, отчасти скрывающим ее лицо от слишком любопытных глаз. Арселии хотелось смеяться от облегчения и одновременно плакать от обиды. А еще — высказать Ульфу все, что она думает о его умении вести двойную игру. Оставалось надеяться лишь, что свежий воздух и вынужденная прогулка слегка остудят возмущение и гнев.

Но в голове все равно гудело от воспоминаний о сегодняшней встрече.

— Ужасно вышло, жестоко и цинично, — верховный жрец изо всех сил пытался оправдаться за этот спектакль. — Видят Стихии, я не хотел заставлять вас проходить через это все, но… они должны были поверить, понимаете? Лорд Зафир и малый совет. Нельзя оставить даже крохотный шанс на ошибку. Иначе яд в мое питье добавит уже кто-то из них.

— Так чья это идея? Лорда регента или ваша?

— Сложно сказать, — Илияс усадил Арселию на диван и налил воды в чашу. — Скорее, наша общая. Придворный лекарь помог, приготовив снадобье, вызывающее очень глубокий сон. Сердцебиение и дыхание замедляются так, что неопытный человек не заметит признаков жизни. Немного больше — и я бы не проснулся. Остальное — ловкость, мастерство и капля везения.