Он замер, рот его скривился в скептической усмешке, которую Кейт нашла почти неотразимой.

— Я спрашиваю вот почему, — продолжала она, вставая и направляясь медленно к его кровати. — За мгновение перед тем, как вы вломились в дверь, я думала о вас, вспоминала ваше лицо и пыталась вспомнить последние слова, которые вы мне сказали.

Услышав это, Кит быстро посмотрел на нее:

— Зачем вам было думать обо мне в такую минуту?

— Потому что я вас люблю.

В ответ он потянулся, взял Кейт за руку и притянул ее к своей забинтованной груди.

— Выходите за меня замуж, — хрипло и требовательно сказал он, покрывая поцелуями ее веки и уголки губ. — Когда-нибудь я переменюсь, Кейт. Если вы будете рядом, я смогу совершить что угодно. Понимаю, жизнь, которую я прошу вас вести, будет нелегкой. Но я клянусь, что посвящу себя тому, чтобы вы никогда не пожалели, что вышли за меня.

Он откинул волосы с ее лица. Взгляд его был напряженный и страстный.

— А если вы откажетесь, мне придется вас похитить. Вы меня любите, Кейт, Вы сами это сказали.

Она поняла с легким содроганием, что он говорит серьезно. Но… он не должен был так говорить.

— Да, — сказала она. — Да.

— Когда?

— Сегодня. Завтра. Но где? Я не могу просить…

— А я вам и не позволил бы. До Сент-Брайда два дня езды. Там есть горстка монахов, которые найдут большое утешение в мысли, что вы сделаете из меня честного человека.

Кейт рассмеялась, он улыбнулся, крепче обнял ее, и только тогда она заметила маленькое свежее пятнышко крови на его повязке. Он был полон жизни, такой крепкий, что забывалось, что он смертен. Кейт отпрянула и с ужасом посмотрела на него:

— Я сделала вам больно.

Он посмотрел вниз, увидел кровь и рассмеялся:

— Это? Не будьте смешной. Идите сюда. — И он протянул к ней руку.

— Нет, прошло всего только три дня. Я не хочу навредить вам.

— Я вас люблю, — неожиданно прошептал он с таким смущенным видом, что она улыбнулась, но потом резко покачала головой.

— Нет, — твердо сказала она. — Нет, ложитесь и отдыхайте. Будьте паинькой.

Она протянула руку за пяльцами с вышивкой, которые положила в сундук, и рука ее ухватилась за наскоро починенную обивку крышки, потянув уголок вниз. Она наклонилась, чтобы поправить ее, и заметила при этом, что золотые вышитые звезды были все разного размера, ненамного, но заметно, и что если ткань сложить, как она сделала сейчас, они выстраивались в линию…

Кейт выпрямилась. Эту обивку вышила Грейс. Грейс, которая вместе с Кейт проводила долгие летние ночи с отцом Кейт перед телескопом, и там у нее развился на всю жизнь интерес к астрономии. Грейс, среди вещей которой был телескоп. Грейс, которая поклялась Мерри, что она послала карту местонахождения сокровища. Так она и сделала, только карта была звездной.

Кейт медленно выпрямилась с торжествующей улыбкой на лице.

Кит купит патент. Он сможет купить десяток патентов, если ему того захочется, а Шарлотта получит свой сезон в Лондоне, а Хелена сможет оставить свое место у старой карги.

Есть еще война, на которой нужно драться. Есть люди, которые последуют за барабаном туда, куда ее величество пошлет их, потому что Кит Макнилл — солдат. А она, дочь солдата, вдова солдата, которая год назад ни за что не поверила бы, что она может ввериться душой и сердцем такому человеку, уже сделала это и ни на что другое не согласна.

— Кейт, что случилось? — спросил Кит. — Ты кажешься очень довольной собой. Иди ко мне.

Какая бы добыча ни таилась в какой-то пещере или еще где-то, все бледнело перед этим сокровищем.

Кейт направилась к нему.

Монастырь Сент-Брайд, январь 1802 года

Невеста была красива, а жених суров и насторожен, его лицо воина расслаблялось только тогда, когда его взгляд падал на жену. Они вышли из маленькой часовни Сент-Брайда и увидели, что их шаги смягчает ковер из сухих розовых лепестков и что брат Фиделис сияет от удовольствия. Кейт была настолько тронута таким проявлением любви, что отошла от мужа и, став на цыпочки, поцеловала огромного монаха в круглую гладкую щеку.

— Розы прекрасны! — сказала она.

— Есть еще лаванда и мята, — пробубнил брат Мартин, проталкиваясь через небольшую толпу монахов, поздравлявших новобрачных.

— Ах! — сказала Кейт. — Кажется, я чувствую еще какой-то замечательный запах.

— Вряд ли вы будете счастливы, пока не поцелуете и меня! — сказал он ворчливо.

— Конечно, — глаза Кейт весело блеснули, — не буду. Он сопротивлялся, но несильно.

— Глупые, излишне любящие ничтожества — вот каковы в наши дни все молодые женщины, — с негодованием проворчал он, но поспешно вышел вперед.

— Вот, — сказала она, крепко чмокнув его в щеку.

— Ах! — Брат Мартин густо покраснел и быстро ретировался, на лице его была странная смесь удивления, неодобрения и удовольствия. Он повернулся к монахам:

— Нет никакой нужды в том, чтобы вы все потакали мирским причудам этой молодой леди. А когда отец настоятель завершит свои дела в ризнице…

— Отец настоятель завершил. — Настоятель Сент-Брайда, держа спину очень прямо, спускался по низкой лестнице. При виде цветочного ковра брови его поднялись. — Как… празднично. Брат Фиделис, полагаю?

— Да, отец настоятель.

— И я тоже, отец настоятель, — сказал брат Мартин.

— Я подумал, что есть повод пороскошествовать, раз уж этого молодого волка усмирила хорошенькая вдовушка, — пояснил брат Фиделис.

Все вокруг оживленно закивали.

— Молодой волк? — прошептала Кейт, повернувшись к Киту.

— Усмирила? — так же шепотом отозвался Кит, и оба улыбнулись.

— Вы намеревались что-то сказать, брат Мартин? — спросил настоятель спокойно.

— Только то, что не нужно нагружать новобрачного, — проговорил благочестиво брат Фиделис. Он имел в виду шотландский обычай нагружать молодого мешком с камнями и посылать его в деревню, где его друзья накладывали камни в мешок до тех пор, пока не являлась новобрачная и не освобождала его от ноши. Также не предполагался обряд укладывания молодой в постель, потому что традиция требовала, чтобы к ночи новобрачную готовили женщины в ее спальне.

Кейт не могла сказать, что очень огорчена. Она только радовалась, что троекратное оглашение произведено и они наконец обвенчаны, хотя кто в этих краях стал бы возражать против их венчания? Она спросила об этом отца настоятеля. В ответ последовало строгое, непреклонное молчание. Эти три последние недели казались бесконечными. Но завтра они уедут из Сент-Брайда мужем и женой, и сегодня ночью… Она лукаво посмотрела на Кита, и этот негодяй, словно прочтя ее мысли, улыбнулся — да, улыбка была волчья, и усмирен он вовсе не был. Кейт с ног до головы обдало жаркой волной, когда она увидела и поняла значение этой улыбки.