Прибывают охранники Драконов и потоком льются из трамвайных вагонов, перемешиваясь с уши Суней. Нельсон Медейрос и его эскольты окружают Лукаса, проверяют его снова на предмет травм. В вестибюле все орут. Потом каждый фамильяр издает резкий звук. Сеть снова заработала, и кто-то призывает их к молчанию. Сунь Чжиюань стоит с поднятой рукой.

– Пожалуйста. Прошу вашего внимания. Произошло серьезное нарушение целостности. «Фонарь»… уничтожен. Мы не знаем подробностей, но можем подтвердить, что есть пропавшие без вести.

Слышится бормотание, и Сунь Чжиюань снова поднимает руку. Никому не хочется опять услышать тот пронзительный сигнал через свой имплант.

– ВТО отправила лунный корабль из Царицы Южной, и мы посылаем на место отряды роверов. Местность… местность сложная. – Голос Чжиюаня дрожит, он заметно вспотел. Алексия никогда раньше не видела кого-то из Суней таким взволнованным. – Мы доставим вас и ваших спутников обратно во Дворец Вечного света. Если нужна медицинская помощь, без колебаний сообщите об этом нашим сотрудникам. Мы известим вас, когда появятся новые сведения. На данный момент это строение представляет опасность в плане структурной целостности, так что я попросил бы всех подчиниться нашим помощникам и вернуться во Дворец.

«У них есть все необходимые сведения, – говорит Лукас на частном канале. – Они просто пытаются решить, как ими распорядиться».

– Бомба? – спрашивает Алексия, когда двери трамвая закрываются и ее могут слышать только Лукас и эскольты.

– Не думаю, – говорит босс.

Нельсон Медейрос кивает.

– Ударная установка, – прибавляет он. – Это был не взрыв, а выстрел.

– У кого есть такое оружие? – спрашивает Алексия.

– Первым делом в голову приходит кое-кто с большой космической пушкой.

– Воронцовы?

Ей не верится.

Вагон выезжает из туннеля, и Алексия снова смотрит наверх. Павильон Вечного света разрушен: его верхняя треть отсутствует, «древко копья» – культя из зазубренных балок и искореженных ферм, отчетливо видимая в возрождающемся свете.

– Зачем им тебя убивать? – продолжает Алексия, когда трамвай возвращается в туннель. – Ты им нужен для сделки с Лунным портом.

Лукас и Нельсон Медейрос переглядываются.

– Дело не в Лукасе, – говорит последний.

– Тогда в ком? В Дункане Маккензи?

Кивок.

– Но кто мог… ох, твою мать.

– Точно, твою мать, – говорит Лукас, и трамвай подъезжает к платформе. Великий зал гудит от голосов множества людей и их отчаянной суеты. С десяток отрядов службы безопасности, сотрудники Суней; репортеры и обозреватели, пытающиеся заглянуть под гладкую шкуру корпоративного отдела связи «Тайяна»; голодные адвокаты, почуявшие прибыльные дела, – все носятся туда-сюда и орут. Драконы и их управленцы. Сеть стонет от медленного, но интенсивного трафика. Звон на общем канале вынуждает всех зажать ладонями уши. Сунь Чжиюань будет говорить. Его окружает толпа.

– Почтенные гости, – говорит он. – У меня есть новая информация. Мы можем подтвердить, что «фонарь» Павильона Вечного света уничтожен вследствие целенаправленной атаки. Мы еще изучаем улики, но нам известно, что удар нанесли в 16:05 с помощью снаряда, который летел по баллистической траектории. По меньшей мере семь человек погибли; Дункан Маккензи среди них. Наши поисково-спасательные службы обнаружили несколько тел в поле обломков. У нас нет надежды на выживших. Соболезнуем «Маккензи Металз» в связи с потерей генерального директора и поколения блестящих молодых талантов. Трамваи прибудут, чтобы отвезти вас обратно в Царицу Южную. Дворец Вечного света теперь представляет зону крупного происшествия, и я прошу вас покинуть его как можно быстрее. Это трагическое время для нас и «Маккензи Металз». Благодарю.

Аманда Сунь появляется рядом, направляющей рукой касается поясницы бывшего мужа.

– Я боялась, Лукас. – Она ведет его к шлюзам. Уши в строгих костюмах ждут на почтительном расстоянии. – Я так обрадовалась, когда узнала, что с тобой все в порядке. Выглядишь, конечно, не очень. Жаль, я не могу предложить тебе какое-нибудь место, чтобы очистить одежду от пыли. И, Алексия, твое прекрасное платье…

Ненавистное платье порвано там, где Алексия запуталась ногами в подоле, нелепый узкий пояс между талией и юбкой лопнул по шву, ткань цвета слоновой кости испачкана черной пылью, которая пробивается из вакуума во все части обитаемой Луны. И ее волосы разлохматились.

– У нас есть удобства в автомотрисе, – говорит Лукас.

Алексия старается держаться от них подальше. Она заметила, как отряд охранников поспешно провел леди Сунь и ее протеже через толпу в противоположном направлении. Они быстры, решительны и не терпят препятствий. Как и персонал «Тайяна», который вежливо, но твердо вынуждает ее приблизиться к шлюзу. Охрана Суней расчищает пространство для Нельсона Медейроса, чтобы тот мог погрузить Орла и его Железную Руку в автомотрису.

– Напомни-ка мне еще раз, – говорит Лукас, когда они уже едут вокруг кратера Шеклтон. Черное небо заполнено движущимися огнями – это садятся лунные корабли. Лукас их считает. Над Дворцом Вечного света собрался весь флот Воронцовых. – Кого не было на празднестве?

Каждый день в комнате Марины появляется новая рукоять. Они начинаются в ванной комнате, туалете, душевой, потом распространяются к кровати, чулану, выключателям и розеткам – прорастают точно грибы сплошной линией до самой двери.

– Избавьтесь от них! – кричит она в ярости и по тому, как вздрагивают Оушен и Кесси, понимает, чьих это рук дело. – Я не гребаный гиббон в зоопарке! Я пытаюсь научиться ходить на костылях. И все тут.

Она сердится не из-за их неуместной заботы, а потому, что рукоятки слишком сильно напоминают квартирку в Байрру-Алту: три комнаты, высеченные в скале и герметизированные задешево. Они напоминают о «канатной дороге» из петель и тросов, натянутой под потолком ради Ариэль; о том, как та поднималась со своего места и на руках перемещалась из комнаты в комнату. Об Ариэль, одетой и накрашенной выше талии, где ее могли увидеть клиенты через камеру, и в заемных леггинсах или затасканных штанах – где не могли. О том, как они вдвоем оказались в ловушке, две изгнанницы под крышей мира, где только и оставалось, что ныть, ссориться и нуждаться друг в друге. Восемнадцать месяцев существования на гроши. Только глупый оптимист или человек, охваченный безнадежной ностальгией, назвал бы то время счастливым. Но цвета блистали, вкусы ощущались в полную меру, а запахи благоухали – ничего такого в этом доме она не испытывает. Здесь сыро, холодно, тускло, сумеречно. Все кажется приглушенным.

За ночь, как в сказке, рукоятки исчезают.

У костылей сучий норов. Вес, сила, чувство равновесия – все может обмануть Марину. Ноги у нее слишком слабые, а верхняя часть тела – чересчур сильная. Она слишком лунница. Ковыляет через холл, комнату и крыльцо, как вспотевшая и матерящаяся белка в колесе.