длину пути и скорость его бега. Он нигде не останавливался, покинув заросли. Остальную часть пути он пробежал галопом. Вычислить время, занятое пробегом, как видите, не трудно. После того как мы выехали из кустарника, тоже прошло около четырех часов. Немногим меньше, немногим больше — это значения не имеет. Индейцы появились в прерии в одно время с Белым мустангом, заметили его и поскакали за ним. Больше ничего узнать не удалось, но мы с Билли ручаемся, что индейцы охотились именно за нашим мустангом.

— Откуда у вас такая уверенность?

— По следам, недогадливый вы юнец! Разве мы не ползали по земле?

— Какие признаки указывают на ловлю Белого мустанга?

— Очень просто. Белый мустанг прошел здесь на несколько минут раньше индейских коней.

Не теряя времени, мы отправили трапперов вперед, а сами двинулись вслед за ними.

Проехав около мили, мы увидели, что следы, до сих пор шедшие порознь, смешались. Индейцы не вытянулись, по своему обычаю, в цепи, а поскакали сплоченными рядами.

Еще через сотню шагов разведчики наши спешились и, опустившись на колени, приступили к осмотру следов.

Мы остановились на почтительном расстоянии от трапперов, чтобы не мешать им.

Первым долгом Рубби с Гарреем смели пепел с одного ряда отпечатков.

Затем они двинулись дальше, продолжая счищать пепел, пока следы не обнажились на протяжении десятка шагов. Как разобраться в этом хаосе? Следы переплелись, одни отпечатались поверх других, и контуры их почти стерлись.

Рубби вернулся к первому ряду, затем медленно, на четвереньках, пополз вперед, устремив глаза на землю и порознь рассматривая каждый отпечаток.

Не добравшись еще до Гаррея, который счищал пепел, Рубби выпрямился и закричал товарищу:

— Эй, Билли! Прекрати работу! Они накинули на мустанга свое проклятое лассо.

Глава LXXIII

ЛАССО

Я был вполне подготовлен к удару, так как был посвящен в искусство, в котором мои друзья трапперы были непревзойденными мастерами.

Подобно трапперам, я увидал, что все следы внезапно сошлись в одной точке, а затем индейские всадники поехали шагом, держась друг подле друга.

Все это, конечно, не ускользнуло от внимания старого траппера. На этих наблюдениях он основывался, утверждая, что индейцы накинули лассо на Белого мустанга.

— Безусловно, они поймали мустанга, — сказал Рубби. — Вот его следы. Окружив его со всех сторон, индейцы накинули лассо. Конь попал почти в центр оцепления. Часть всадников обогнала его, другие скакали позади. Вот здесь они опередили Белого мустанга, — продолжал Рубби, указывая на следы. — Их было двадцать человек, а может, и больше. Если я не ошибаюсь в расчетах, это не все индейские силы. Только небольшая часть отделилась для ловли мустанга. Ставлю в заклад свой карабин против скверного мексиканского штуцера, что где-то вблизи стоят краснокожие. Белый мустанг со своей живой ношей попал в плен к индейцам.

Это событие вызвало во мне самые противоречивые чувства.

Сначала я обрадовался. Ведь сердцам индейцев доступна жалость. Правда, пленник принадлежит к вражеской белой расе, но она — женщина, и они не станут жестоко обращаться с ней.

Напротив, жалкое ее состояние пробудит в них симпатию и сочувствие. Ведь, как никак, Изолина — жертва гнусной мести их собственных врагов — мексиканцев. Сняв пленницу с седла, они снабдят ее всем необходимым, залечат ее раны, окружат бережным уходом.

Таков первоначальный ход моих мыслей, но радость вскоре рассеялась. Дальнейшие размышления повергли меня в глубокую скорбь. Я вспомнил о том, к кому попала Изолина. Если то была банда, разгромившая пограничный мексиканский город, — она принадлежала к южным племенам команчей и липанов. Правда, маваны, делавросы, а также кикапу и техасские черокезы доходят в своих кочевьях до берегов Рио-Гранде. Но по образу действий они резко отличаются от своих южных родичей. Издавна ведя торговлю с белыми, северные племена цивилизовались, и родовая ненависть к бледнолицым исчезла. Не в их обычаях грабеж и убийство. Быть может, в мексиканский город вторглось племя «Дикая кошка», или семиналь, расселившееся на границе Техаса? Нет, это скорее похоже на апачей. Но не все ли равно — команчи или апачи? Во всяком случае, индейцы, на следы которых мы напали, принадлежали к племени апачей, команчей, липанов или дружественных им нейгуасов, вокосов или риктпаунсов. Кто бы они ни были, я имел все основания тревожиться! Как не похожи характером и обычаями южные индейцы на своих северных собратьев! Как далеко им до идеального типа индейца — мудрого и спокойного, воспетого поэтами и описанного романистами! За свою жизнь я наслушался рассказов о жестокости владык южных прерий.

Спеша на выручку Изолине, мы подгоняли лошадей.

Была еще одна причина, толкавшая нас вперед: нас мучила жажда, и, надеясь найти источник, мы понукали измученных коней.

В конце концов мы выехали к лесу. Зеленая листва показалась нам еще свежее и прекраснее по сравнению с выжженной черной прерией. То была роща хлопчатников, тянувшаяся вдоль реки и пощаженная пожаром. И люди, и лошади обрадовались проточной чистой воде. Кони весело заржали, заглушая громкие крики всадников.

Карьером подскакали рейнджеры к берегу, спешились, скинули одежду и, не боясь утонуть, по самую грудь вошли в воду. Одни пили пригоршнями, другие в нетерпении жадными ртами припадали к воде, как лошади.

Трапперы действовали с большей осторожностью, чем рейнджеры. Прежде чем подойти к реке, они оглядели оба берега и кинули взгляд на лес.

Невдалеке от места, где мы сделали привал, я заметил нечто вроде просеки в лесу. На земле отпечатались бесчисленные следы. Рубби тоже увидал их, и глаза его вспыхнули необычайным блеском.

— А ведь я был прав! — сказал он после беглого осмотра. — Вот следы индейцев. Это тропа войны!

Глава LXXIV

ИНДЕЙЦЫ

В течение пятидесяти лет… Что я говорю! — в течение трех столетий, то