– Какой смысл во всем этом, если мы просто ждем, когда можем вернуться домой? – не согласилась Лиз.

– Разве кто-то из нас добровольно соглашался на эту самоубийственную миссию? Нет! – взбунтовался Энндал. – Нас всех бросили сюда на произвол судьбы! Я не буду жертвовать своей жизнью ради войны, в которой я не вижу смысла!

Его лицо раскраснелось, вены на шее вздулись. Он перевел дыхание, пытаясь успокоиться в присутствии своих изумленных спутников.

– Не в твоем духе так реагировать, – пробурчала Лиз.

– Я реагирую так, как хочу.

– Я вдвое младше тебя и никогда в жизни не видел оружия. Меня забрали на войну, смысла в которой я не видел, – ледяным тоном сказал Леонель. – И все же я справился с чувствами с гораздо большим успехом, чем ты.

– Но это не значит, что ты поступил правильно, и это не делает тебя героем, – ответил Энндал, на короткое время возвращая свой родительский тон.

– Брисеида осталась наедине с драконом и самыми злобными Альфами. И все же она готова снова встретиться с чудовищем! А ты сдаешься, даже не начав? Интересно, а если другие рыцари правы, если ты просто любитель мифов, истукан!

В порыве ярости Энндал схватил Леонеля за рубашку и с силой толкнул его на землю. Затем он схватил его за воротник, поднял с земли и наклонился к его лицу:

– Ты не знаешь, о чем говоришь, сопляк! Взгляни-ка!

Он резко отпустил Леонеля, который закрыл лицо одной рукой, увидев, как рыцарь поднял кулак.

– Энндал! Что ты делаешь! – кричала Лиз. – Прекрати немедленно!

Но Энндал просто снял рубашку, чтобы показать Леонелю верхнюю часть левой руки, чуть ниже плеча.

– Видишь эти шрамы?

Стоя позади Леонеля, Брисеида смогла разглядеть четыре раны на руке Энндала. Порезы были странного вида. Они были зеленоватыми и глубокими, как будто Энндала только что схватил когтями огромный зверь.

– Вы спрашивали меня, видел ли я когда-нибудь создание дьявола. Да, видел! И хватило одного взмаха лапы, чтобы мою руку парализовало. Я не мог пользоваться ею больше года. И мне повезло; если бы меня укусили, я бы, наверное, умер меньше чем через час, как тот рыцарь, которого истерзали клыками! Человек, чей опыт в военном искусстве больше двадцати лет! И все же он не продержался против оборотня ни минуты. Он едва мог поднять свой меч…

Его голос охрип. Энндал упал на колени, его руки дрожали, он тяжело дышал. Брисеида замерла, потрясенная не только откровением рыцаря, но и его состоянием. Казалось, он находился в трансе. Это было похоже на то, как если бы он, спустя годы, признал, что его кошмар был реальностью.

Генерал посмотрел на рыцаря.

– Ты не рыцарь, – сказал он.

– Менг! – вскрикнула Лиз, пораженная его равнодушием.

– Ты был оруженосцем, который сопровождал рыцаря Ордена Дракона Аюля д’Имбера во время его возвращения из Каркасона двадцать шесть лет назад. Ты не принадлежишь семье д’Имбер.

– Энндал?

– Мой господин очень любил меня. Он обещал дать мне шанс, когда мы вернемся домой. Он собирался присвоить мне титулы…

– Но он погиб. Ты не благородных кровей, и даже если ты будешь щеголять своим длинным мечом и рассказывать истории, ты никогда не сможешь участвовать в поединках, потому что у тебя нет титула.

– Но… как насчет гонца, которого он послал за своим оруженосцем? – спросила Лиз.

– Он никогда не посылал гонца. Я прав, Энндал? Он был настолько увлечен своей иллюзией, что предпочитал лгать всем нам. Я вспоминаю все твои разговоры о честности! Неудивительно, что в монастыре ты так спокойно болтал всякую ерунду. Как долго ты играешь роль другого человека? С тех пор как умер твой господин? Более двадцати пяти лет?

Все еще стоя на коленях, Энндал обратился к своим спутникам за прощением, которое, похоже, не был готов дать сам.

– Значит, ты уже бывал в Каркасоне, – продолжил Менг. – Интересно, что молодой Кассандре всего лишь около двадцати пяти лет, не так ли?

Энндал застыл на месте, совершенно обескураженный. Он не ожидал, что Менг способен зайти так далеко.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Лиз, которая тоже побледнела, уже догадываясь, какой будет ответ. Менг не сводил с Энндала обвиняющего взгляда.

– Ты любишь не Кассандру, а ее мать. Кассандра – твоя дочь.

Энндал ничего не сказал.

– Но… ему сорок пять, – запротестовала Брисеида.

– Необязательно ждать двадцати лет, чтобы завести роман с дочерью дворянина! – закричал Менг. – Особенно во время празднеств после турнира, полагаю.

– Нельзя говорить так громко! – воскликнул Энндал, вскакивая на ноги. – Люди могут услышать тебя!

– Неужели ты думаешь, что твои любовные похождения длиною почти в двадцать пять лет будут беспокоить жителей Каркасона больше, чем то, что происходит с ними в данный момент?

– Это была не просто интрижка, и я…

Энндал выдержал паузу, переполненный эмоциями. Он начал нервно теребить свой кулон. Внезапно образ Кассандры в исповедальне вернулся к Брисеиде.

– Этот талисман принадлежал Изольде до того, как она передала его своей дочери. Я слышала, как Кассандра так сказала. Энндал, что написано на внутренней стороне?

– Она… Изольда хотела носить его до моего возвращения, – признался Энндал, снимая кулон с шеи, чтобы развязать шнур, удерживающий мешочек. – Это была ее идея написать предложение. Я подумал, что оно красиво, но… до сегодняшнего дня я не знал, что оно значит на самом деле. Я никогда не был в Каркасоне до этого турнира, я не знал легенды, как она…

Брисеида взяла протянутый им кусок кожи и развернула его. Ее сердце замерло.

– «К моему единственному желанию», – прочитала она остальным.

По щекам Энндала катились слезы. Лиз опустилась на камень.

– Аюль д’Имбер обещал посвятить меня в рыцари. Я должен был вернуться и попросить руки Изольды у ее отца, когда мое новое звание позволит мне это сделать. Ни она, ни я не предвидели смерти рыцаря д’Имбера… После его смерти я вернулся в Каркасону, чтобы объяснить ситуацию Изольде. Тогда я понял, что она забеременела от меня: не прошло и трех месяцев после моего отъезда, а она уже собиралась замуж за лейтенанта Эбрара. Довольно поспешно… Бодуэн в то время уже был правой рукой отца Изольды. Я бесконечно благодарен лейтенанту за то, что он взял ее под свое крыло, за то, что он был готов скрывать нашу тайну. Бодуэн не знал, от кого она забеременела. Я не думаю, что Изольда кому-то вообще рассказала. Я уехал, не повидавшись с ней, ничего ей не сказав, с мыслью, что найду другой способ стать рыцарем до того, как она выйдет замуж… Я вел себя в точности как Ольховый король.

– Только Изольда не умерла от отчаяния, как госпожа Мрачного короля, – нетерпеливо заметил Менг. – Она продолжила жить с лейтенантом. У нее все хорошо.