А потом произошло чудо. Как только раку со святыми мощами донесли до Дивеевского монастыря, тучи на небе вдруг разошлись, и выглянуло жаркое летнее солнце. Это было настолько удивительно, что многие участники крестного хода упали на колени и стали неистово молиться. Неожиданное появление солнца все объясняли возвращением святых мощей преподобного Серафима в Дивеево. Курсанты, воспитанные в строгом соответствии с решениями еще не отмененной партии, в бога не верили и лишь посмеивались над окружившими раку богомольцами.

– Слышь, Рудик, там, похоже, про тебя написано! – сказал со смехом один их сослуживцев, указывая рукой на раку.

Миша Рудик, курсант Саратовского военного училища внутренних войск, подошел поближе к священной раке.

Преподобный Серафим весь был замотан какими-то расшитыми золотом тряпками, и на просмотр верующим предлагалась только его сильно высохшая длань. Под этой высохшей темно-коричневой дланью лежал небольшой пергамент, на котором проступали несколько кириллических фраз. Рудик всмотрелся в выцветшие буквы и прочел:

«Рудикъ къеметь прп знамение Мих Архнгъ иде же мир печися».

Сержант Осипенко похлопал его по плечу:

– Видал? Про тебя написано. – И отошел, засмеявшись.

Верующие тем временем все напирали и напирали со всех сторон.

– Держать строй! – крикнул майор из окружного политотдела, и курсанты дружнее сжали руки, образуя кольцо вокруг мощей преподобного старца. Милиция стояла во внешнем оцеплении и старалась оттеснить верующих в сторону храма. Те шли в храм неохотно, стараясь постоять неподалеку от мощей и почувствовать идущую от них святую благодать.

Рудик вернулся от раки задумчивый и молча встал в строй. «Что за знамение? При чем тут Михаил Архангел? Что это за „Рудикъ” такой?» – задавался вопросами курсант. А потом он поднял голову и неожиданно увидел Глафиру.

Глафира смотрела на него с неба, волосы ее развевались будто в замедленной съемке, лик был прозрачен и как будто соткан из облаков. В глазах ее была любовь, а во лбу – солнце.

– Эо… – прошептал завороженный Михаил Рудик.

Глафира срочно решила улететь, чтобы не смущать парня, который так неожиданно вдруг ее увидел. Она нырнула, как будто находилась в море, и спланировала на многотысячную толпу, вылетев затем над большим куполом храма прямо перед круглым диском солнца. В этот момент Глафиру на несколько секунд почему-то увидели все. Тысячи людей заахали, кто-то бросился на колени, кто-то стал фотографировать уникальное явление. До сих пор в Нижнем Новгороде уверены, что в тот день над куполом главного храма Дивеевского монастыря появилась Богородица, и даже предъявляют в качестве доказательства удивительную фотографию: купол собора и очертания женской фигуры в свете солнца.

Потом Глафира почувствовала в своей руке руку фон Дасселя, и влюбленные взмыли вверх, и поток картинок замелькал с утроенной быстротой.

А потом появился старинный город с острыми шпилями многочисленных церквей, стоящий у реки. Влюбленные, держась за руки, пронеслись над вантовым мостом и полетели куда-то в старую часть, чуть не столкнувшись с золотым петушком Домского собора. Петушок, казавшийся таким игривым и маленьким снизу, наверху оказался опасной бесформенной громадиной. Они спикировали на узкую улицу с булыжной мостовой и увидели перед собой странные ворота, украшенные львиной головой и пробитые прямо в стене какого-то старого дома. Неведомая сила повлекла их прямо туда, в эти ворота. Взявшись за руки, они вошли в небольшой тоннель и остановились в его центре. И вдруг с обеих сторон тоннеля хлынули струи воды. Неожиданно образовавшиеся водопады скрыли ворота от внешнего мира. Потоки воды, ринувшейся плотной шторой, достигали мостовой и тут же исчезали. Глафира обняла фон Дасселя и посмотрела ему в глаза. Именно его она искала всю жизнь, так подсказывало ей сердце.

Неожиданно сквозь струи воды прошел маленького роста старичок в смешном халате, волочившемся за ним следом.

– Любовь тоже проходит. Ею, конечно, многое можно спасти. И многих. Но она не вечна, – он пробормотал все это скороговоркой и прошел мимо влюбленных, не обращая на них внимания.

– Извините, пожалуйста, – окликнула старичка Глафира, – вы не подскажете, где мы сейчас находимся? – И засмеялась прозвучавшему вопросу.

– Это Рига. Шведские ворота, – откликнулся старичок.

– Они, наверное, какие-нибудь особенные? – спросила Глафира.

– Особенные. Однажды вот на этом самом месте прожил жизнь русский император Александр I.

– А разве можно прожить всю жизнь в одном месте?

– Можно. Но это неправильно.

– А что же стало потом?

– А потом он стал называться Федор Кузьмич и начал совсем другую жизнь.

– А так разве бывает? – не успокаивалась Глафира.

– Все бывает, – пожал плечами старичок, – если есть любовь.

– А если нет любви?

– А если нет любви, то ничего не бывает.

– Спасибо, – поблагодарила старичка Глафира. – А как вас зовут?

Старичок посмотрел на влюбленных, огляделся по сторонам и представился:

– Я думаю, вам обо мне рассказывали. Меня зовут Лаван. И я все это как-то раз уже проходил. И тоже однажды вынужден был прожить жизнь на одном месте. И оставалось тогда вовсе не две минуты, – при этих странных словах старичок улыбнулся, щелкнул пальцами, и шум воды прекратился. Влюбленные обнаружили, что поток воды больше не льется. Когда они повернули головы, чтобы продолжить общение со старичком, выяснилось, что его уже и след простыл.

В этот самый момент в Подмосковье, на совершенно секретном спецобъекте ФСБ России «Сосны», четверо мужчин сидели в закрытой комнате и напряженно смотрели на маленькие пластмассовые часы, лежащие перед ними на столе.

Секунды убывали стремительно и страшно. Вот уже на часах стало «00:02:00» и когда убывающие секунды должны были съесть и эти две оставшихся минуты, случилось нечто странное. Секундомер вдруг побежал в обратную сторону. Вот уже «00:02:30», вот уже «00:03:00». Платонов подскочил на стуле, поднял вверх кулаки и закричал: «Йес! Йес! Йес!», – каждый раз встряхивая кулаками. У Ивана Ивановича зазвенел мобильный телефон.

– Да, – ответил он. – Что? Ничего себе…

Поймав удивленный взгляд Верхотурова, он пояснил, указывая на телефон:

– Сообщают, что наш компьютер включился. «Вальс цветов» Чайковского передает.

– Кому?

– А просто по всей сети шарашит.

– «Вальс цветов»?

– Ага, «Вальс цветов», – засмеялся Иван Иванович.

– Значит, будем жить, Ваня?

– Будем, Валерий Константинович!