Проблема такого обучения, говорят критики, заключается не в теории, а в практике. Метод сократического диалога[213]может способствовать формированию продуманного решения, но слишком часто подобные занятия являются весьма манипулятивными и авторитарными мероприятиями, на которых студенты, будучи ограничены жесткими временными рамками, соревнуются в умении давать бойкие ответы в угоду преподавателю[214]. И даже если они работают хорошо, а преподаватель является мастером высокого класса, обучающим новичков основам профессии, – все равно при этом теряется важная составляющая практической мудрости – практический опыт[215].

Изучив доминирующую в юридических вузах методику преподавания, директор Программы профессиональной подготовки Фонда Карнеги профессор Уильям Салливан пришел к выводу, что чрезмерная опора на эту методику способна навредить формированию нравственности будущих юристов. Салливан считает, что студенты получают от преподавателя косвенные указания – на чем следует сосредоточиться, а что оставить за пределами своего внимания. И сосредоточиться их призывают – с самого начала обучения – на процессуальных и формальных аспектах юридической аргументации. Такой процесс обучения не только исключает реальный опыт работы с клиентами, но сводит всех участников дел, рассмотренных апелляционными судами, к двум простым правовым категориям – «истцы» и «ответчики». Разнообразие человеческих историй сжимается до перечня фактов, которые рассматривают судьи. Кроме того, большинство преподавателей обычно игнорируют такие этико-социальные моменты, как сострадание клиенту, заинтересованность в реальной справедливости и беспристрастности. Салливан обнаружил, что многие студенты считают: обращать внимание на человеческое в человеке – это слабость, а правовым мышлением можно оправдать все что угодно.

Озабоченность деморализацией юриспруденции и других профессий, собственно, и побудила Салливана оставить научно-педагогическую деятельность ради работы в Фонде Карнеги. Решив, что процесс деморализации можно сдержать, если создать для учебных заведений правильные программы, Салливан собрал преподавателей инженерных дисциплин, теологии, медицины и права. Задачей группы стало выявить те подходы к обучению, которые могли бы исправить положение с этической составляющей, и, используя результаты исследований в области когнитивистики, понять, как люди приобретают не только технические, но и этические навыки. Одной из успешных программ группы Салливана в Фонде Карнеги стала «юридическая клиника»[216]. Было обнаружено, что работа с ментором и включение в практическую работу по специальности, реализуемые в таких клиниках, способствуют профессиональному и нравственному формированию студентов, поощряя их развивать практическую мудрость.

Роберт Бордоне, директор Гарвардской программы семинаров по переговорам и медиации, руководит именно такой клиникой. В качестве эксперта по разрешению споров он работает с корпоративными клиентами, публичными школами и университетами, оркестрами, лечебными учреждениями, некоммерческими организациями и структурами Международного уголовного суда в Гааге. Будучи, кроме того, одним из двух редакторов The Handbook of Dispute Resolution[217], Бордоне акцентировал наше внимание на том, насколько важна практическая мудрость для успешного переговорщика.

Какими бы ни были переговоры, невозможно заранее предугадать их ход. В любой момент может случиться нечто неожиданное – например, внезапно обнаружатся критически важные новые факты или кто-то случайно нажмет «горячую кнопку» эмоций. Медиация таких ситуаций настолько динамична и интерактивна, что для нее невозможно написать сценарий. «Переговорщиков можно сравнить с импровизирующими актерами или джазовыми музыкантами, – говорит Бордоне. – Они должны уметь справляться с неожиданностями без предварительного заучивания каких бы то ни было формул». То есть нужно научиться внимательно слушать, интерпретировать слова, действия и эмоции, следя за тем, что подсказывает вам язык тела других участников – и на «сцене», и в «зале»[218].

Прежде чем начать работать в клинике разрешения споров у Бордоне, студенты должны пройти специальный курс обучения. И едва ли не первое, что ему приходится делать – заставлять своих слушателей забыть то, чему их учили. «Они думают, что вести переговоры – значит приводить как можно более убедительные аргументы. Но дело не в этом, а в том, чтобы понимать других людей, уметь принять их точку зрения и помогать клиентам, на которых вы работаете, разобраться в том, каковы их интересы в конкретной ситуации. Клиент может сказать: я хочу А, B, C и D. Но каковы его действительные интересы, лежащие в основе этих желаний? Клиент весьма редко осознает их. Это как стычки по поводу того, кто должен мыть посуду. Речь ведь идет не о посуде. Речь о том, кто доминирует, а кто остается недооцененным. То есть совсем о другом».

Прежде чем говорить «совсем о другом», Бордоне старается научить своих академически умудренных студентов активно слушать других и вставать на их точку зрения. Сначала вместе с ассистентами он демонстрирует слушателям, как это выглядит. Затем делит студентов на небольшие группы, в каждой из которых один высказывает спорное мнение, а остальные пытаются в нейтральном ключе изложить суть услышанного. И оказывается, что для блестящих гарвардских студентов это невероятно трудно – проникнуться чувствами другого человека. На последнем этапе занятия участники анализируют, почему так происходит. Таков метод Бордоне: рассказать – показать – сделать – проанализировать. И студенты учатся импровизировать подобно актерам.