– Я… не знал, что ваш брат умер, адъюнкт…

– Он не умер, – отрезала она и отвернулась.

Ураган негромко выругался. Он сказал что-то не то. Показал собственную тупость, полное непонимание. Прекрасно! Ну и пусть я не Геслер! Пусть я не врубился… Словно ледяное дыхание окатило его.

– Адъюнкт! – Крик заставил ее обернуться.

– Что такое?

Он глубоко вздохнул и сказал:

– Когда мы присоединимся к изморцам и остальным, кто примет общее командование?

Она быстро взглянула на него и ответила:

– Там будет летерийский принц, Смертный меч Серых шлемов и королева Болкандо.

– Худов дух! Да я не…

– Кто примет командование, Кованый щит? Ты и Геслер.

Он пораженно уставился на него, а потом проревел:

– А вы не думаете, что у нее голова и без того распухла? Вам-то не приходилось жить с ним!

Она ответила холодно и спокойно:

– Помни, что я сказала об уязвимости, Кованый щит, и прикрывай свою спину.

– Прикрывать… что?

– И последнее, Ураган. Передай мои соболезнования Свищу. И скажи, если сочтешь нужным, что Кулак Кенеб погиб… смертью храбрых.

Ему показалось, что она очень тщательно подбирала слова. Не важно. Может помочь со всем этим дерьмом. Наверное, стоит попробовать.

– Адъюнкт?

Она подобрала поводья коня и поставила ногу в стремя.

– Да?

– Мы еще встретимся?

Тавор Паран помедлила, и что-то вроде легкой улыбки появилось на ее губах. Адъюнкт запрыгнула в седло.

– Счастливого пути, Кованый щит. – И потом добавила: – Ураган, если вдруг встретишь моего брата… нет, не важно.

С этим она повернула коня и направилась к голове колонны.

Блистиг поехал за ней, следом Рутан Гудд и бывший жрец – впрочем, скорее, его конь сам отправился за остальными. Осталась только Лостара Йил.

– Ураган.

– Лостара.

– Быстрый Бен был уверен, что вы с Геслером живы.

– А теперь?

– А теперь его с нами нет.

Он подумал и улыбнулся.

– Прими все как есть, Лостара Йил. Он считал, что мы живы-здоровы. И был прав. А теперь у меня возникло чувство, что он не так потерян, как кажется. Он же просто змей. Всегда был и всегда будет.

Она одарила его такой улыбкой, что Ураган почти заколебался, но прежде чем успел придумать что-нибудь соблазнительное и, возможно, неприличное, она уже скакала за остальными.

Проклятье! Такие улыбки мне посылают не каждый день.

Нахмурившись, он приказал Ве’гату развернуться и направил в обратный путь.

Охотники и личинки двинулись следом.

Маленькая птичка попыталась усесться на бороду Урагана. Но от его ругательства она с писком прыснула прочь.

Проскользнуть под кулаками этого мира.

Девочку звали Торл. Тихая, с печальным внимательным взглядом. Но сейчас ее вырывающиеся из тучи осколков вопли походили на хохот. Жадные насекомые гроздьями облепили ее глазницы, ныряли прямо в распахнутый рот, а хлещущая из разодранных губ кровь лишь привлекала сотни новых.

Сэддик испустил крик ужаса и отшатнулся, готовый ринуться прочь, но Бадаль выбросила руку и покрепче в него вцепилась. Осколки больше всего обожали панику, в первую очередь на нее и рассчитывали – вот и Торл сперва поддалась панике, а теперь сделалась добычей осколков.

Ослепшая девочка все еще пыталась бежать, спотыкаясь об острые кристаллы, резавшие ее босые ноги. Остальные дети потихоньку двинулись в ту же сторону, Бадаль вгляделась в их бесстрастные лица – и все поняла.

Пусть кулаки молотят, мы ускользнем от них, мы увернемся. Нас нельзя убить, и нашу память – тоже. Мы останемся, чтобы напоминать вам о том будущем, на которое вы нас обрекли. Мы останемся, ведь мы – свидетельство вашего преступления.