«Золотой олень» располагался как раз под ним. Малоуну был виден вход в ресторан, а также бульвар, по которому машины объезжали отведенную пешеходам старинную часть города. Малоун предположил, что второй данит, по всей видимости, стережет второй вход в отель со стороны Гетрайдегассе.

Высокие липы и каштаны образовывали над ним сплошной тенистый свод. Наверх Малоун поднялся той же тропинкой, что и накануне вечером, – обошел крепость и преодолел путь в четверть мили по верху скалы. Прямо под ним виднелся вход в вырубленный в скале стометровый тоннель, так называемый Зигмундстор, с барочными порталами по обоим его концам. Из тоннеля со свистом вылетали машины, другие, наоборот, ныряли в него. Некоторые останавливались на светофоре, расположенном как раз напротив отеля «Золотой олень».

Со всех сторон Малоуна окружил ухоженный парк – деревья, газоны, кустарник. Ему удалось подкрасться к даниту метров на пятьдесят, довольно близко к краю, чтобы также видеть, что происходит внизу. Вчерашний случай наверняка напугал Салазара. Испанец ни за что не станет рисковать, и его стражи готовы ко всему.

Малоун все еще толком не понимал, что происходит, однако это не имело никакого значения. Куда больше ему не давала покоя Кассиопея. И в особенности ее вчерашний визит к нему.

Ее было не узнать.

Последний раз они были вместе три недели назад, и тогда все было совершенно иначе. Они провели уик-энд в Авиньоне – гуляли по мощенным булыжником улочкам, осматривали достопримечательности, обедали в уличных кафе. Остановились они в старинной гостинице, с железного балкона которой открывался потрясающий вид на папский дворец. Все было просто чудесно. Как то бывало всегда, за исключением коротких кризисов.

Может, и сейчас так? Слишком много кризисов…

Впрочем, это Коттон мог понять. Как и он, Кассиопея не могла жить без приключений. Да, но какова цена за приключения?

Малоун прижался к массивному стволу каштана. Взгляд данита был по-прежнему устремлен вниз. Коттон тоже взглянул на город, который готовился к очередному рабочему дню. Зальцбург – город пешеходов. Почти все они куда-то спешили.

Вдали завыла сирена.

Малоун заметил пешеходный мостик через реку, который вел из старого города в новый. Он точно знал, что украшает его парапет. Миниатюрные замки́, всех форм и размеров, каждый намертво закреплен на металлической решетке. И каждый – олицетворение вечного союза двух любящих сердец. Обычно переплетенные инициалы любящих были взяты в кольцо этих самых сердечек. Символы любви, их тут было несколько сот. Местная традиция. Сродни той, что есть на Юге, где любящие вырезают сердца на деревьях.

Раньше он этого никогда не понимал. И вот теперь понял.

Им владело некое странное беспокойство с примесью обиды. Малоун был рад, что может побыть один, будучи не в настроении вести разговоры. Со всех сторон его обволакивала благословенная тишина. Он не считал себя циником. Скорее прагматиком. Но что, если он просто дурак?

Малоун поглубже засунул руки в карманы куртки.

Неожиданно он заметил, что из отеля вышла Кассиопея. Затем – Салазар. И, наконец, вслед за ними два коридорных с их чемоданами.

Затем к свободному пятачку у входа в отель подкатила машина. Кассиопея и Салазар сели в нее.

Из задумчивости Коттона вывел рев мотора. Как оказалось, это по асфальтовой дорожке, что пролегала через лес, катила светлая «Ауди». На верх холма можно было въехать с его дальней стороны, той, что выходила на восточные пригороды Зальцбурга.

Малоун спрятался за дерево, откуда пронаблюдал за тем, как данит оставил свой пост и бегом бросился к машине. Добежав, он юркнул в нее, и та сразу рванула с места.

Похоже, все смываются. Что ж, вполне предсказуемо.

Именно по этой причине в отеле его уже ждал собранный чемодан.

***

Стефани подождала, пока Дэнни Дэниелс переварит то, что только что зачитала Кэти. Выводы были очевидны. Отцы-Основатели нарочно оставили лазейку для выхода из состава Союза, если того пожелает какой-нибудь штат. Однако им хватило мудрости не включать это положение в текст конституции. Вместо этого они составили дополнительное соглашение, на которое при случае можно сослаться. Сделано это было для того, чтобы при ратификации основного закона у штатов не возникло опасений по поводу своего суверенитета.

Какое решение вынес Верховный суд по делу «Техас против Уайта»?

Вступает, еще как вступает! Более того, в прямой конфликт с Отцами-Основателями.

– Собрание проводилось втайне, – произнес президент. – Все изменения были приняты за закрытыми дверями, что идет вразрез с самой целью его проведения. Это само по себе нехорошо, а потом они еще принимают это решение…

– Выходит, Гражданская война была зря. Люди умирали зря, – сказала Кэти.

– Это ты к чему? – не понял ее Люк.

– Все просто, – пояснил президент. – Линкольн решил, что Союз – на века и выйти из него невозможно. Никаких дискуссий, никаких дебатов. Он сам внес это предложение. После чего ввязался в войну, чтобы отстоять свою точку зрения. И что же получается? Что из Союза можно выйти? Он не на века. Что, на мой взгляд, разумно. Я никогда не верил, что Отцы-Основатели создали Союз, который никогда не может быть распущен. Кто, как не они, сами боролись против тоталитаризма? Зачем им было воссоздавать его в новом виде?

Стефани задала вопрос, который наверняка задавал себе и Дэнни Дэниелс:

– И Линкольн это знал?

– Мэри Тодд, похоже, так и думала.

Стефани согласилась, вспомнив о письме первой леди Улиссу Гранту.

– И все-таки он ее вел, – заметила Стефани.

Дэниелс пожал плечами.

– Был ли у него выбор? Вопрос стоял ребром: или война, или гибель всей страны.

– Он мог бы предоставить право голоса народу.

– Этот журнал бесполезен, – сказала Кэти.

Дэниелс кивнул.

– Вы правы. Он – хорошая отправная точка, ибо показывает намерения. Но его недостаточно, если вы хотите что-то доказать. Чтобы однозначно доказать, что выход из Союза законен, нужен подписанный сторонами документ.

Стефани по глазам президента поняла, о чем тот думает.

И он был послан Бригаму Янгу.