«Я, конечно, не ангел, – думал он, – но и Верка сама виновата – не цеплялась бы за меня, жила б себе спокойно. Что ж, мне теперь повеситься? Да и придурок этот – кто его просил лезть ко мне? Я не хотел, он первый начал. Пойду теперь к старику. Заберу у него Нельку, уйдем с ней вместе куда-нибудь. Я теперь тоже убийца, как раз ей под пару. Как странно – во мне вроде ничего не изменилось. И про нее надо сначала все узнать. Нужно поговорить с ней самой, не верить слухам. Даже если и была какая-то история с мокрухой, наверняка ее случайно втравили. Ведь в ней нет ничего такого, садистского, нормальная она. Уж я-то знаю, на бандитов я насмотрелся. А в тяжелые обстоятельства любой может попасть – вот как я, например. А все эти разговоры о смерти – это все от Лефорта у нее, это пройдет, – решил он вдруг. – Надо ее забрать подальше куда-нибудь, пока он в тюряге сидит, и я сумею ее от этих глупостей отвлечь. А то, что она стрелять умеет, так это, по нынешним временам, очень даже неплохо. Спокойной жизни все равно не получится, так хоть прикрыть сможет в случае чего. Это хорошо – когда есть кому прикрыть. Мне главное – дойти. Не поддаться зову речного хозяина. Я увижу ее, погляжу ей в глаза. Она поймет, что я все знаю и простил. И больше нам ничего мешать не будет».

Его уже не пугали статуи, глядевшие на него словно бы с укоризной, – у всех статуй в этом городе было лицо Нели, теперь он знал это. И только внутренний голос чуть слышно нашептывал, что Верка-то его, несмотря ни на что, любила, а как с другой жизнь сложится – неизвестно. Но больше всего переживал он даже не из-за этого – в конце концов, Верку все равно уже не вернуть. Ему покоя не давал рассказ про хозяина Яузы.

Теперь Федору казалось, что все странные сны его объясняются именно этим – зовом издалека. Оттого ему и не сиделось на месте с тех пор, как вернулся он с Электрозаводской обратно.

«А может, нужно просто держаться подальше от этих мест, – думал он. – Ну ничего, еще поборемся, я так просто не сдамся. Мне бы только до Нели дойти».

Он даже не очень испугался, когда от одного из зданий отделилась массивная фигура. Каким-то чутьем угадал детину, которого в прошлый раз видел с Лефортом. Ну да – где-то тут они в прошлый раз и провалились в подземелье. Как его звали – кажется, Фитиль? Федор, успокаивающе подняв руки, шагнул вперед, не испугавшись наведенного на него автомата.

– Стой, – крикнул бугай.

Федор остановился.

– Не тем ты занят, приятель. Пока ты тут прохлаждаешься, ваш Лефорт на Ганзе на нарах чалится, – крикнул он.

Фитиль опустил автомат.

– А, это ты, что ль, снова? Пошли к нам, расскажешь толком, а то так и не понял я, чего ты гонишь.

Они спустились в подземелье, где горел костер. Федору, уже как своему, протянули кружку горячего, крепкого, почти черного чая, настоящего, а не грибного, который давно уже был редкостью в метро. Судя по всему, обитатели подземелья ни в чем себе не отказывали. Федор, с наслаждением прихлебывая напиток, от которого тепло разливалось по телу и в голове прояснялось, объяснил Фитилю, где и при каких обстоятельствах он встретил Лефорта.

– Блин, надо его с кичи вынимать, – опечалился Фитиль. – В ганзейских тюрьмах запоры крепкие, да у нас везде свои люди. Только вот беда – выручишь его, а он через малый срок обратно загремит. Стремно стало с ним работать, пьет много с тех пор, как телка его свалила от нас. Через то и попался, небось. Чую я – не сегодня-завтра засыпемся мы. Пропадет он, а обидней всего – что из-за бабы, совсем раскис из-за нее. Эх, чуял я – надо было ее в Яузе утопить, пока не поздно. А теперь уже поздняк метаться, пора от него валить куда-нибудь подальше и на дно ложиться.

– Больно ты умный стал, Фитиль, – процедил полулежавший на полу мужик.

– Да ладно, Меченый, – отмахнулся Фитиль, – будто ты не о том же мне вчера говорил.

– Мало ли что я вчера говорил. Без Лефорта нам всем хана.

– Может, я пойду уже, а вы тут сами разберетесь? – спросил Федор. – А то мне спешить надо.

– И то верно. Ладно, Меченый, дай человека проводить, потом перетрем с тобой, – осадил его Фитиль.

Он довел Федора по подземному ходу до ступенек, ведущих наверх.

– Куда направляешься-то? – спросил он.

– На Курскую, – небрежно сказал Федор.

– Ну, ты отчаянный, – с уважением сказал Фитиль. – Мы и сами-то туда, к вокзалу, иной раз ходить боимся. Опять же, одержимые там лютуют – слыхал небось? Говорят, если им случается кого из наших изловить, они их живьем на костре поджаривают.

– Да что мне одержимые! – с досадой махнул рукой Федор. В эту минуту он и впрямь не боялся одержимых. Он и сам сейчас был как одержимый, и еще большой вопрос – кто кого должен был бояться. – Ты мне лучше скажи – Яуза далеко отсюда? И в какой она стороне? Мне б туда не свернуть ненароком.

Фитиль слегка удивился, но охотно объяснил, куда и как надо поворачивать, выйдя из подвала на улицу.

– Ты на домах названия улиц читай, чтоб не ошибиться, – наставлял он. – Если правильно пойдешь, Яуза по правую руку от тебя будет, но до нее отсюда прилично, вряд ли тебя туда занесет.

«Если меня оттуда позовут, то еще как занесет», – мрачно подумал Федор. Оказавшись на улице, он двинулся вперед, сосредоточенный и серьезный. Все чувства его обострились, он успевал и заметить подозрительное движение поблизости, и определить, насколько оно может ему угрожать. Как будто древний инстинкт охотника, дремавший до тех пор, вдруг проснулся в нем.

«Вот что называется – красиво уйти, – бормотал он про себя. – Я ухожу красиво. Уходит капитан в далекий путь и любит девушку из Нагасаки. Ничего, проживем как-нибудь. Мне бы только к реке не свернуть ненароком, в пасть хозяину Яузы». Он вдруг понял, что безумно соскучился по Неле. И несмотря ни на что, его рот сам растягивался в улыбке от одной только мысли, что скоро он ее увидит».

«Ничего, жди, и я вернусь, – бормотал он про себя. – И никаким монстрам, хоть речным, хоть наземным, хоть подземным, сожрать себя не дам!»

Когда он вновь дошел до широкой улицы, забитой машинами, которая называлась Садовым кольцом, ему пришлось-таки свернуть направо. И он так увлекся своими мыслями, что проскочил мимо Курского вокзала, мимо «Атриума» и спохватился лишь тогда, когда понял, что путь ощутимо идет под уклон, а внизу все затянуто туманом. Федор вгляделся в туман, и ему показалось, что он различает мост и реку там, внизу. На секунду он все же испытал искушение спуститься, скинуть химзу и окунуться в прохладную воду. Но тут же мысль о Неле заслонила все.

«Я должен спешить, – сжав зубы, сказал себе Федор. – Я должен остаться в живых ради нее. Я обещал ей, что приду».

И словно тиски, мягко сжавшие мозг, разжались. Он повернулся и двинулся обратно к Курской. Теперь дорога шла в гору, и сначала каждый шаг давался с трудом, словно к ногам привесили свинцовые гири. Но чем дальше, тем становилось легче, и вскоре Федор вновь был напротив «Атриума». Напоследок он еще обернулся и погрозил кулаком в сторону реки.