К утру они снова сели в «Пирс Эрроу» и отправились на Бруклинский мост, чтобы поглядеть на Нью-Йорк при восходе солнца. С берегов Ист-Ривер они увидели, как город постепенно окрашивается всей гаммой цветов от коричневого до розового — цветами хины, темно-коричневым, табачным, гранатовым, пурпурным. Улицы все больше заполнялись шумом, переносившимся через реку, город оглашался криками сирен, жужжанием моторов пожарных катеров, и им захотелось влиться в этот поток. Они заставили «Пирс Эрроу» ехать по изрытым мостовым Литтл Итали, прыгать по ухабам в восточных кварталах, где новый день был пропитан веявшими из открытых кондитерских запахами сахара и пряностей забытых стран. Затем они устремились под знамена с драконами Чайнатауна, после чего целый час объезжали на полной скорости бесконечные пустые набережные, разоренные — как, закатываясь смехом, говорил Стив — «ужасными бандитами»: гангстерами, которые вполне могли в любую секунду выпустить в них пулеметную очередь, считая это рядовым делом — shooting affairs[76].

Стив передал Максу руль, и тот упивался виражами в скрежете шин, безумными спусками к набережным. Ему доставляло удовольствие подниматься резкими и причудливыми полуоборотами к белой Парк-авеню и ее особнякам. Проезжая мимо, Стив с расстановкой называл имена их влиятельных владельцев: Вандербильд, Фрик, Астор, Брэдли-Мартин… Электрическая реклама на зданиях — СТАНДАРТ ОЙЛ, РЭД СТАР, ДЖЕНЕРАЛ МОТОРС, ПОКУПАЙТЕ ДОРОГУЮ МЕБЕЛЬ, ВОСЕМЬ ДНЕЙ В МАЙАМИ, КУПИТЕ СТРАХОВКУ ЖИЗНИ — гасла одна за одной, за исключением голубой и красной О’НИЛ СТАЛЬ ИНК. Стив распорядился, чтобы она не гасла до отъезда друга.

Они остановились, чтобы съесть сандвичи, и снова двинулись в путь. Казалось, Макс хотел вдоволь насытиться Нью-Йорком за рулем «Пирс Эрроу», постичь его суть под дрожащие звуки шоссе, дотронуться до того невидимого утеса, на котором он был построен. Наэлектризованный штурмующей улицы толпой, витринами магазинов, сотнями встречавшихся ему, обгонявших и следовавших за ним автомобилей, он с таким непринужденным видом вел машину, что Стив даже не мог вспомнить то несчастное выражение лица, которое было у друга три недели назад. Миссия Макса удалась — амбиции были удовлетворены. «Честолюбие, — подумал Стив, — честолюбие может служить противоядием от любви». Правда, в последние дни он уже не был в этом уверен.

Наконец они приехали в деловой квартал. Под впечатлением от недавних встреч с американскими банкирами — Юнгом, Морганом, Парти Жилбертом — Макс без устали восхвалял их.

— Нью-Йорк нельзя увидеть снизу, — перебил его Стив, указывая на небоскреб. — Надо смотреть на него сверху.

Они поставили машину и, пройдя через огромные вестибюли, сели в никелированный лифт и поднялись на смотровую площадку. Вокруг них, от здания к зданию, тянулись крыши с выступавшими по-венециански карнизами, на скопированных у Ренессанса фронтонах стояли неоготические скульптуры — все в бетоне и стали, переплетенное электрическими проводами, пожарными лестницами, брандспойтами. Они вглядывались сверху в оживленные улицы, расчерченные четким, как решетка, планом между берегами Гудзона и извилистым Бродвеем. За мостами простирались Нью-Джерси, Лонг-Айленд.

К часу дня они припарковались около «Плаццы», где Макс должен был забрать свой багаж.

— Я чуть не сошел с ума, — сказал Макс. — Этот город изматывает. Я уже без сил.

— Изматывает? Нет… Я привык. Я не мог бы долго обходиться без этого безумства…

Портье открыл дверцу машины, но Стив откинулся на подушки:

— Наверное, я приеду во Францию.

— Ты так решил?

— Да. Скорее всего, в мае. Сними мне виллу на Ривьере, в Ницце или Каннах, что-нибудь красивое, с садом у моря. Главное, не забудь про сад.

— Можешь на меня рассчитывать. Я займусь этим, как только приеду. На какой срок снять?

— Скажем, на год.

— На год! Но зачем?

— У меня дела в Европе. Пора заняться ими вплотную.

Стив тут же вышел, хлопнув дверью, и направился к отелю.

Макс, недоумевая, поспешил за ним.

— Хотя по правде, — сказал Стив, когда они вошли в холл, — я хочу посмотреть, что стало с Францией. Это меня немного развлечет. Я богат. Другие миллионеры лишь к пятидесяти годам забрасывают свои дела. А я заработал столько, что могу остановиться тогда, когда захочу, и в то время, когда захочу. Но я просто воспользуюсь удобным моментом. Мужья моих сестер сгорают от нетерпения заняться семейным бизнесом. В случае необходимости они свяжутся со мной. Как только все будет готово, я отплыву во Францию.

— Послушай, Стив, — Макс схватил его за рукав, — я тебя ни о чем не просил. Ни о чем, понимаешь? Мне не надо было показывать тебе эти фотографии, статьи. Мне просто нужно было успокоиться. Я пробил брешь во тьме. Теперь… я бы хотел, чтобы ты больше об этом не думал. Оставайся здесь… Не надо будить спящую собаку.

— Кто тебе сказал, что я буду ворошить прошлое?

Стив ответил с раздражением, почти надменно, но сразу упрекнул себя за это и продолжил, рассеянно улыбаясь:

— …Я когда-то думал о совершенно глупых вещах. Страсть, рыцарская любовь, романтические штучки, ирландские безумства. Так я оказался в авиации. Мне пришлось оставить там мою старую шкуру. Эти времена закончились. Если жизнь не поиски Грааля, она может быть чертовски забавной игрой!

Он рассмеялся. Макс смутился.

— Это не я сказал, успокойся… Я прочитал это несколько лет назад у одного из наших романистов, как и я, ирландца. Но я в это верю. Да, игра! И теперь мне хочется продолжить игру во Франции!

— Игра, — повторил Макс. — Может быть… Я обязательно познакомлю тебя с Мэй.

— Конечно. Только не забудь про мою виллу.

— Да. На Ривьере. На год. С садом.

И Макс отправился за своим багажом.

* * *

Стив вставал рано, с восходом солнца. Как ребенок, за его краснеющим диском он представлял себе страну своей мечты. Он зарезервировал билет еще в феврале и сам отправился за ним в управление Трансатлантической компании: желая поскорее встретиться с Парижем после долгой разлуки, он хотел плыть на французском корабле. В ожидании своей очереди он заметил на столике кипу газет и журналов и был уверен, что найдет там новости о Лили Шарми, чьи приключения вселили в него новое чувство, похожее на радость.

Пролистав пять или шесть журналов, Стив в конце концов нашел то, что искал. Достаточно было увидеть, сколько ей уделялось места, чтобы понять, что она стала признанной знаменитостью. Рассказывали о ее фильмах, ее планах, восхваляли ее красоту. Она, разумеется, позировала для фото. С тех пор как она стала блондинкой, ничего не изменилось в ее внешности, даже кот, которого она все так же подносила к глазам, чтобы обратили внимание на их изящный миндалевидный разрез. В заключение статьи было объявлено о скором появлении Лили Шарми в Венеции, где предстояла ее встреча с женихом — египетским принцем Фатми-пашой. Еле сдерживая нетерпение, Стив бросил журнал.