Орбели пришел не один. Когда Коротков услышал его голос у себя в приемной, он вздрогнул и вынырнул из дремотного омута.

— Добрый вечер! — Орбели улыбался во всю ширь своего рта, словно перед встречей выкурил несколько косяков.

За его спиной, как серый кардинал, скромно топтался приземистый мужчина в костюме с аккуратной испанкой и с массивными часами на руке.

Коротков заставил себя улыбнуться в ответ и вышел из-за стола.

— Отличные новости, — торжественно начал Орбели. — Последние социологические исследования подтвердили, что избиратели в основном хотят увидеть в предвыборной кампании популизм с небольшими долями профессионализма и авторитарности. Я думаю, что твоя штаб-квартира должна соответствовать этому образу. Я хочу представить тебе моего хорошего друга Джемала Маратовича.

Приземистый мужчина выступил из-за спины Орбели и вежливо улыбнулся Короткову. Последнего передернуло от этой гадючьей улыбки, и он, преодолев внутреннее отвращение, вяло пожал протянутую руку.

— Очень приятно. Владимир Коротков. Можно просто Владимир.

— Сегодня я встречался с Чубаковым. Он готов присоединиться к нашей кампании как руководитель финансового отдела.

— Я знаю Чубакова, — выдержав паузу, с расстановкой сказал Коротков. — Он замечательный человек, но у меня были немного другие мысли насчет этого поста.

— Чубаков приступит к работе в понедельник, — утвердительно заметил Орбели.

— Артур, эти вопросы решаю я, — со сдержанной яростью ответил Коротков. — Мы должны были обсудить это наедине.

Орбели приблизился к Короткову чуть ли не вплотную.

— Я хочу внести ясность в один вопрос. Это место, политические стратегии, пресса, финансовое влияние, все, что поможет тебе стать президентом России, имеет цену. За все надо платить. Запомни это раз и навсегда.

— Спасибо за поддержку, — сухо сказал Коротков. — Но это моя президентская кампания.

— Решаю я, а не ты. Это понятно?

— Понятно… — вяло протянул Коротков, толком не зная, как ему реагировать.

Коротков интуитивно почувствовал, что Орбели очень разозлился.

— Работай. А мы с Джемалом Маратовичем не будем тебя отвлекать.

Оставшись один в кабинете, Коротков тяжело вздохнул и в бессилии откинулся на спинку кожаного кресла.

«Хорошо этим в ФСБ, — озлобленно подумал он. — Окопались в своем здании, сидят, теоретизируют. Бесплатно раздают советы, делай так или эдак, лучше бы сами попробовали. Глянул бы я на этого Борынца, если бы он увидел перекошенную рожу Орбели! Еще этот Джемал Маратович. Понаехали, мать их!»

Сняв телефонную трубку, толстыми пальцами Коротков набрал номер.

— Это я… Давай съездим в сауну. Я уже освободился. Это фраза была условным знаком.

Уже через два часа Коротков приехал в Столешников переулок. Повертев головой по сторонам, он заметил бордовый весь заляпанный грязью «лексус» с тонированными стеклами.

Борынец задумчиво курил «Мальборо». Увидев Короткова, скупо поинтересовался.

— Как самочувствие?

— Я еле сдержался, чтобы не врезать Орбели по роже. Он пришел ко мне в кабинет и начал качать права. Сказал, что нашел финансиста, и еще привел своего дружка. Как его? А… Джемал Маратович. Вот.

— Вы все сделали правильно. Наша задача заключается в том, чтобы убедить Орбели, что именно он дирижер. Самоуверенность всегда приводит к ошибкам. А он обязательно оступится, уж поверьте моему опыту. Тогда мы его прижмем.

— У меня на носу выборы, и я хочу их выиграть. Ваше предположение об оценщике из мафии верно. Орбели из шкуры вон лез, чтобы произвести на Джемала впечатление…

— Будьте осторожны. Он бывший военный, работал в контрразведке. Его отправили в отставку из-за коррупционного скандала. После чего назначили главой службы безопасности армянской мафии Ферзя. На самом деле его зовут Сержик.

— Кхм… Я, конечно, знал, что у Орбели огромные связи, но чтобы такие… — растерянно проговорил Коротков.

— У него связи по всему миру. Понятно, почему Орбели хотел произвести на него впечатление.

— Армянская мафия хочет получить в свои руки Москву. А у кого в руках Москва, у того — Россия.

— Я хочу, чтобы ваше ведомство с этого момента перестало следить за моей предвыборной кампанией, иначе ФСБ может потерять самого ценного свидетеля в расследовании.

— Мы не следим за вами, — парировал Борынец, затягиваясь сигаретой.

— Не делайте из меня дурачка. Мы оба знаем, что следите. Прекратите это. Сейчас же. Это дело такого масштаба и с таким общественным резонансом, что если я не получу того, что хочу, то вы ничего больше от меня не добьетесь.

— Если вас так беспокоит слежка, то мы примем ваши условия. Учтите только, что с ФСБ нельзя разговаривать с позиции силы. Сегодня вы кандидат в президенты, а завтра — никто. Помните об этом. Удачи.

Борынец разблокировал двери машины. Коротков, бросив на него угрюмый взгляд, ничего не ответил и вышел из машины. В последнее время его сильно задевал тот факт, что с ним обращаются как с последним ничтожеством.

«Ну, подождите, — кипятился Коротков. — Вот стану я президентом, тогда всех вас построю. Будете ходить по стойке смирно и выполнять мои приказания. А если что не понравится, тогда выметайтесь».

И он, рассерженный донельзя, зашагал скорым шагом по Столешникову переулку.

* * *

Илларион, прежде чем вернуться домой, зашел в продуктовый магазин. Он не покупал продукты уже больше недели, довольствуясь старыми запасами. Не то чтобы он был ленивым или бедным человеком, просто руки как-то не доходили. Последний месяц он жил в режиме нон-стоп, просыпаясь ночью от телефонных звонков. Обязательно кому-то надо было взбаламутить его обывательский покой. Забродов не привык участвовать в такой длительной травле зверя, поэтому его порядком утомила возня с Орбели. На месте всех этих чиновников и теоретиков, которые не имеют ни малейшего представления, что такое боевая практика. Забродов нутром чуял, что этот Орбели замешан во всей резне, которая разыгралась в Москве в течение каких-то двух-трех недель. Да и судя по архиву с компроматом, Орбели обеспечил себе надежные тылы. Шутка ли, когда у тебя в кармане судьбы больших государственных чиновников. Илларион представлял, какой зубовный скрежет и ненависть возбуждал в их сердцах армянский выскочка, который вел успешный бизнес и обладал, пускай теневой, но реальной властью и легко мог поставить в Москве на колени кого угодно. Да и убрать его не представлялось никакой возможности, хотя бы потому, что у Орбели были могущественные покровители, с которыми никто не хотел связываться, боясь за свою судьбу и карьеру.

«Да уж, — усмехнулся Забродов, пополняя свою корзинку продуктами, — такому хребет законными способами просто так не переломишь».