- Тогда почему ты не человек? – Элль отсчитала пять карт себе и столько же соседке, и игра началась. Сэйдж на пару минут задумалась, разглядывая выпавшие ей карты, и только потом ответила.

- Я не нарушала договора. Просто он умер.

- Как умер?

- Просто умер. Его убили, отравили, кажется, - флегматично ответила Саванна, - Ведьмиными звёздами из нашей оранжереи. Красивые такие листочки.

- И кто его убил?

- Я убила, - Сэйдж звонко рассмеялась и покрыла выпавшие ей карты кучкой козырей, - только не говори никому. Втёрлась в доверие и подсыпала ему в чай. Он даже ничего не понял, пока не начал задыхаться.

- Да ты гонишь, - недоверчиво протянула Амали; тут в дверь постучали, и вошёл Штефан.

- Можно я тоже сыграю? – брат присел на спинку кровати и небрежно потрепал Элль по голове, - кстати, Мэл, на твоём месте я бы подумал.

- О чём? – Амали отсчитала Штефу положенное количество карт, и партия возобновилась.

- Убей Виктора, - из ванной вышла Валерия, совершенно обнажённая, с одним махровым полотенцем в руках, - знаешь, он тут всех порядочно достал, рыжик. Кстати, я припрятала пару листочков Ведьминых звёзд у себя в спальне, за картиной на стене.

Вампирша отбросила полотенце и протянула руку к колоде; на её запястье кровоточили несколько глубоких порезов, и покрывало тут же покрылось цепочкой красных капель.

- Давайте я раздам заново, - пробормотала Элль, но тут старинные часы с кукушкой, откуда-то взявшиеся в углу, пробили полночь. Вал с сожалением вздохнула и встала.

- Прости, рыжик, мне пора, - напоследок она протянула руку и вручила Амали карту. Повернув её лицевой стороной, Элль поняла, что карта не из её колоды – старая, потрёпанная, явно нарисованная вручную. С шероховатой поверхности на неё, скалясь, смотрел скелет с длинной изогнутой косой.

- Валерия! – воскликнула Амали, вскочив с места, но дверь за вампиршей уже закрылась на ключ – замочная скважина напоминала оскалившийся череп и, едва потянувшись к ручке, Элль тут же испуганно отдёрнулась.

Из-за двери уже доносились звуки ударов и отрывистые крики. Переборов страх, Амали присела на корточки и прильнула к жуткой замочной скважине, но ничего не увидела.

- Что там происходит? – Элль обернулась, но Сэйдж и Штефан продолжали невозмутимо играть в карты.

- Не знаю, - пожала плечами Саванна, - кажется, её кто-то бьёт… кстати, ты видела шрамы у неё на спине? Я думала, у вампиров всё заживает.

- Да нет же, - поморщившись, перебил Штефан, - это у наших вампиров заживает. Она же из другого мира. На неё не реагируют детекторы, и она может проходить через границы кварталов незамеченной.

- Элль, ты вообще, с нами? – раздражённо обернулась Сэйдж, - я вот что вспомнила: когда будешь заваривать листья в чай, сыпь сахару побольше, а то горько будет. Помню, когда я заварила их своему хозяину без сахара, он так меня ударил, что синяк месяц не сходил.

- Я не… я не хочу никого убивать, - растерянно произнесла Амали. Штефан обернулся, чтобы что-то ответить, но тут закашлялся с такой силой, что Элль вздрогнула. Кашель перерос в судорожный хрип, и парень сплюнул на покрывало сгусток крови. Сэйдж с досадой цокнула языком и сгребла карты в кучку.

- Ну вот, партия отменяется. Кажется, он умирает.

- Что?.. Нет, я… нет! – Амали кинулась к брату; но он уже не мог связно говорить, лишь выталкивая из себя отрывистые фразы:

- Мэл… ты… не можешь… спасти… всех.

- Нет, нет, Штеф, я могу! Если я буду делать то, что должна, то… я рожу ему ребёнка, и… и тогда…

- О, ты ничего не знаешь? – Саванна явно выглядела удивлённой, - он не сказал? Знаешь, как рождаются дети некромантов? Ты мучаешься, рожаешь этого младенца, а после вместо благодарности тебя убивают, вынимают сердце из груди и скармливают этому выродку. Только тогда он обретает силу некроманта. Неплохо, да?

- Что?.. Но… нет, это не… не может быть, - пролепетала Амали и неожиданно вспомнила кое-что, ухватившись за это мимолётное воспоминание, как за последнюю соломинку, - но мать Синклера выжила! Эта… как её?.. Вероника Харлан!

- Она не умерла, это да, - Сэйдж перетасовала колоду и по новой начала раскладывать карты, - её предки-ведьмы как-то вернули её труп без сердца к жизни. Но вообще, между нами, не думаю, что она была им благодарна.

На заляпанное кровью покрывало перед Амали легли пять карт, и она не особенно удивилась, что с каждой на неё смотрел ухмыляющийся скелет с остро заточенной косой.

… Амали со вскриком выпрямилась и ещё несколько минут не могла отдышаться и толком осознать, что вся извращённая партия в карты оказалась всего лишь плодом её воображения.

В спальне стоял полумрак, в котором лишь угадывались очертания кровати, подушек, раскиданных по полу вещей и двери в гостиную, из-под которой пробивался тусклый синеватый свет.

Элль отбросила мокрое от пота одеяло и встала, нервно теребя в пальцах край пижамного топа. Часы с подсветкой в углу показывали чуть больше полуночи – время совсем как в её сне.

Прислушавшись, Амали поняла, что из гостиной доносятся звуки включённого телевизора. Её Синклер заставлял ложиться рано, чтобы не проспать пары, но сам не спал, порой, до самого рассвета.

Подавив желание постучаться, она приоткрыла дверь, и сидевший на диване Виктор удивлённо поднял голову.

- Ты чего не спишь?

- Мне… кошмар приснился, - не своим голосом выдавила Элль; пару секунд стояла тишина, а потом Синклер сделал приглашающий жест.

- Иди сюда.

Амали подошла и села рядом на диван, взяв одну из декоративных подушек и сжав в руках.

- Ты знаешь, как отличить обычный сон от вещего? – начал Виктор совершенно не с того, что можно было предположить.

Элль помотала головой.

- Никак, - пряча улыбку, ответил некромант, - но знаешь, что? Обычный сон отражает твои переживания. Что тебе снилось? Как твой брат умер?

- Как вы?.. – с изумлением начала Амали, но тут же взяла себя в руки, - ну да.

Синклер тяжело вздохнул, и в этом вздохе ясно чувствовалось снисхождение, так что Элль ощутила себя полной дурой. Но в следующий момент некромант притянул её к себе и обнял одной рукой.

- Не переживай. Если твой брат хотя бы наполовину столь же силён, как ты,