Наш человек, однако, совершенно не выглядит заинтересованным в хорошем месте на трибуне. Он выходит из толпы, поднимающейся по ступенькам, и заходит в лавку под портиком. На самом деле это попина. Проходит мимо двоих уже набравшихся с утра клиентов, которые вот-вот подерутся, и направляется быстрым шагом к группке людей, собравшейся в стороне у одного из столиков. Они заключают пари насчет результатов сегодняшних состязаний. Это одна из многих группок, которые можно встретить около цирка.

Букмекерская деятельность распространена здесь в такой степени, что она одна оправдывала бы проведение состязаний. Возможно, даже больше, чем азарт болельщиков, впечатляющий сам по себе. Все это существует и теперь.

Для подобного количества заключаемых пари было бы логичным предположить существование больших залов с досками, на которых пишут название состязаний, имена возниц, в некоторых случаях — клички лошадей, и сведения эти постоянно обновляются. Такая система много поколений применялась на наших ипподромах. Возможно, так было и в римскую эпоху, но ни мы этого не видели, ни археологи не обнаружили ничего подобного.

Букмекер — белокожий толстяк с зелеными глазами и редкими длинными прядями светлых волос, которыми он пытается прикрыть растущую лысину. В руке у него двойная вощеная табличка с именами возниц, расписанием состязаний и котировками. В него впились взглядами участники пари, стоящие вокруг столика. Кто же они?

Глядя на их лица, мы видим, что это обычные люди. Среди них — мясник в тунике, покрытой запекшимися брызгами крови (жена не знает, что он здесь, он сказал ей, что идет к оптовику заказать новую партию мяса); государственный чиновник; низкорослый, почти лишенный растительности на голове лавочник; солдат в увольнении; ножовщик без двух пальцев на руке, очевидно утраченных из-за «производственной травмы»; раб в надежде на выигрыш, который позволит ему купить себе свободу. Рядом с ним — хорошо одетый господин, явно принадлежащий к зажиточному слою, нервно перебирает вспотевшими руками монетки, которые вот-вот окажутся на столе…

Все эти люди принадлежат к различным слоям общества, у них за плечами разные жизненные ситуации, лица их разнятся, но глаза каждого выражают характерную для игроков мрачную сосредоточенность. Страсть к игре объединяет всех, богачей и бедняков.

Теперь мы понимаем, какое напряжение толкало человека, вслед за которым мы пришли сюда. Понимаем причину его спешки и равнодушия к лужам, его рассеянность, чуть не стоившую ему жизни: ему не терпится сделать ставку. Голова была занята лишь этим: предвкушением ощущений, которые может дать только риск. Множество римлян разорилось, делая ставки в этих злачных заведениях. Он — один из таких. Заплаты на его плаще — словно шрамы, говорящие о его денежных неурядицах…

Букмекер, откашлявшись, продолжает читать список бегов. Когда он произносит кличку Сагитта, мужчина вздрагивает. По-латыни это значит «стрела», имя вполне отражает характер этой лошади. Он пришел сюда из-за нее.

Вот уже несколько дней римляне на улицах и в тавернах только и говорят о предстоящих бегах в Большом цирке. Они знают все имена возниц, лошадиные клички и родословные.

Неудивительно, что христианский автор Иоанн Златоуст однажды посетовал, что жители Рима могут без ошибок перечислить клички самых знаменитых лошадей, но при этом не знают ни имен, ни числа апостолов…

То же самое творится в наше время с футболом. Если вы вспомните, какими репликами обмениваются сослуживцы (или посетители бара), болеющие за команды-соперницы в дни, предшествующие матчу (или последующие), то вам легко будет представить то, что происходило в римскую эпоху в связи с состязаниями колесниц.

Сагитта не из тех, о ком судачат в римских переулках. Сейчас в фаворитах другие лошади. Время Сагитты прошло. Когда-то это была отличная лошадь, но по разным причинам она ни разу не одержала шумной победы, а только занимала хорошие места, поэтому ее ставки остались низкими. А теперь и того хуже, ведь лошади скоро пора «на пенсию»: никто не верит в высокие результаты.

Именно по этой причине человек, за которым мы шли, ставит на нее. Он ходил смотреть на лошадь во время тренировок (так поступают многие поклонники бегов в Риме, облепляя ограды загонов частных конюшен), видел ее силу и в особенности опытность возницы, зрелого мужчины, выигравшего немало состязаний и способного выжать из лошади всю ее энергию до последней капли. И у него возник вопрос: почему вдруг такой опытный возница выбрал именно Сагитту, поставив ее в свою квадригу вместе с другими тремя лошадьми? Что он увидел в этом скакуне? И вот, через несколько дней, он принимает импульсивное решение поставить на эту колесницу. А для этого ему приходится еще глубже залезать в долги.

На столе участники пари выложили немаленькую кучку сестерциев, внесенных ими в качестве ставок. Человек, за которым мы шли, делает свою ставку последним: он достает наш сестерций вместе с несколькими серебряными денариями и тремя ауреусами, сверкающими, подобно маяку на мысе. Затем высыпает кучку на стол. Тут все его деньги. Букмекер смотрит на его ставку: сумма необычно высокая, особенно для такой клячи, как Сагитта… Конечно, если лошадь победит, он получит целое состояние. Но это практически исключено, ведь придется мериться силами с настоящими чемпионами… Букмекер впивается в мужчину своими зелеными глазами: они похожи на глаза хищника, вцепившегося в добычу. Быстрым движением руки он хватает кучку монет и прячет в деревянной шкатулке, которая висит на цепочке, прикрепленная к его поясу. Металлический звон монет заглушает щелчок замка. Двое вооруженных рабов стоят по бокам букмекера и, подобно сторожевым псам, оглядывают всех, кто приближается к нему.

Ставки сделаны. Осталось дождаться состязаний…

Участникам пари выдается вместо чека костяная табличка, на которой вырезаны некоторые данные, те же, что вместе с суммой ставки записываются на восковой доске; затем букмекер переходит к следующему забегу.

Наша монета вновь сменила владельца. Вернется ли она к своему последнему хозяину вместе со многими другими? Все зависит от Сагитты…

Наш человек выходит из заведения и наконец направляется к зрительским трибунам. У него легко на душе, словно он исполнил свой долг. Вместе с остальными он поднимается по длинной каменной лестнице.

Истертые ступени настолько отполированы тысячами ног, что можно поскользнуться. Один старик теряет равновесие, но толпа энергично подхватывает его, помогая подняться. Никто не может остановиться, все хотят идти вперед, вверх.

Система лестничных пролетов, расположенных зигзагообразно, чрезвычайно эффективна. Мы видим, что людям не приходится задерживаться во время движения. Проход толпы с улицы на трибуны организован с помощью очень простой системы: вместо одного общего входа — десятки проходов по всему периметру здания. Большой цирк с его бесконечным множеством коридоров и лестничных пролетов, разделяющих толпу на тысячи ручейков, давая возможность людям быстро заполнить стадион, напоминает голову швейцарского сыра.