— И “ОР”, — добавляет Карен.

— Я до смерти перепугалась, когда поняла, чем он занимается. Они бы никогда такого не потерпели, даже мне понятно. Мы жутко ссорились из-за его контактов с ними, с самого первого дня. Я не из тех, кто… — Она умолкает, снова подыскивает слова. — Знаю, звучит пафосно, но вообще-то мы не подходили друг другу. Мама с папой в конце концов оказались правы.

Карен незачем оглядывать превосходно оборудованную кухню, и без того понятно, о чем она толкует. Складской работяга с Ноорё, вдобавок со связями в кругах криминальной байкерской группировки, наверняка не тот зять, какого желали себе родители Кати. Бегло взглянув на Карен, Катя продолжает:

— Вообще за Габриеля я вышла в пику родителям, взбунтовалась. Папа сейчас на пенсии, но занимал весьма высокий пост в рыболовном ведомстве, а мама — зубной врач. Они считали, что мне надо учиться, а не выходить замуж и рожать детей, но я была влюблена и верила во все мечты о будущем, какие Габриель мне расписывал. А когда двери захлопнулись и я поняла, как выглядит мое будущее, было уже поздно. У нас родились дети и… пожалуй, гордость не позволяла мне просить прощения у родителей.

— Как долго вы прожили в браке?

— Почти семь лет. И вначале все шло вполне хорошо. Как я уже говорила, Габриель всегда по-доброму относился ко мне и к детям, хотя во всем остальном был безнадежен. Его грандиозные планы вечно кончались ничем. То он собирался открыть автомастерскую, то фирму по импорту, но все уходило в песок, он так и торчал на складе у Гротов. А когда начал увиваться вокруг “ОР”, я поняла, что дело всерьез пахнет керосином, жди беды.

Катя, кажется, решила высказаться начистоту. Она продолжает рассказ, то печально, то со злостью, а они слушают.

— В конце концов я поставила ультиматум: выбирай — я или они. И некоторое время думала, что он все это бросил. Как-то успокоился, работал, приносил домой деньги. Сказал, что получил у Гротов повышение, стал вроде как мастером и жалованье ему прибавили. Я и поверила.

— Но?..

— Немного погодя я поняла, что это все обычная его трепотня. Когда я приперла его к стенке, выяснилось, что никто его не повышал, а дополнительные деньги шли от краж. Кроме того, он, по его словам, нашел “железный” способ надувать Гротов. И тут я не выдержала. Забрала детей и в тот же вечер уехала от него.

— Каким же образом он надувал Гротов? Вы не знаете?

Катя Стууб качает головой:

— Понятия не имею, я не спрашивала. Ясно ведь, это просто фантазии.

* * *

— А я вот не так уверен, — говорит Карл Бьёркен, когда спустя полчаса они опять сидят в машине на борту одышливо пыхтящего парома. На этот раз возвращаясь в Люсвик.

— Да, какую-то хитрую аферу он проворачивал, только вот грозила ли она кому-то достаточной опасностью, чтобы перерезать ему горло. И какова в таком случае связь с убийством его деда?

— Ведь мы совершенно уверены, что оба убийства связаны? Или?

— Да ладно, Калле-Малыш. Сам-то ты как думаешь? По-твоему, это забавная случайность?

— Не знаю, забавная ли. Ладно, ясно, что они взаимосвязаны. Хотя вовсе не обязательно, что убийца один и тот же. Габриель мог убить деда, а потом стал жертвой другого убийцы.

— Это не имеет значения, пока мы не выяснили мотив. Вряд ли мы раскроем это дело через улики криминалистов. Сёрен Ларсен ничуть не похож на рог изобилия.

Они обдумывают беседу с начальником НТО. Прямо из машины говорили с Сёреном Ларсеном по громкой связи несколько часов назад, как раз когда он закончил технический осмотр дома Габриеля Стууба.

— Я не ожидал ДНК на тарелочке с голубой каемкой, — безнадежно говорит Карл, — но надеялся хотя бы получить распечатки звонков по мобильнику. Кто теперь звонит по карточкам?

— Такие, как Габриель Стууб, — роняет Карен. — Правило номер один, если вздумал заигрывать с парнями из “ОР”. Но Сёрен сказал, что у Габриеля, по крайней мере, был официальный мейл-счет. Мы все проверим и посмотрим, найдем ли. Есть также шанс, что мы обнаружим в его доме что-нибудь, что подскажет нам возможный мотив.

Карл смотрит на нее скептически.

— Кроме того, надо до конца досмотреть файлы из компьютера Фредрика Стууба, — говорит она. — Призовем на помощь Корнелиса и прошерстим все. Обычно он находит иголки в стогу сена, если они там есть.

— Ничего себе! — Карл обводит взглядом ящики с бутылками виски и банками органических добавок и протеинового порошка. — Думаешь, кто-нибудь заметит, если я прихвачу пару литров? — со смешком добавляет он, поднимая вверх бутылку “Гротс рёк” 2006 года.

Они начали обыск в гараже с мастерской и быстро установили, что помимо “харлея” и старенького “вольво” там есть все, что значилось в списке, присланном Сёреном Ларсеном: набор инструментов, две канистры бензина, канистра моторного масла, надувной розовый плавательный бассейн, два взрослых велосипеда и один трехколесный, рулон зеленой рабицы, восемь пустых пластиковых канистр и три банки грунтовочных белил. Точка.

Теперь они перебрались в подвал Габриеля Стууба и осматривают полки, целиком занимающие одну длинную стену. Предметы здесь, пожалуй, поинтереснее, чем в гараже, но ничего из ряда вон выходящего.

Карен поднимает одну из банок, читает указанный на этикетке состав:

— Молочный белок, соевый лецитин, ароматизаторы… черт, понятно, что иной раз ему надо было тяпнуть виски, чтобы выдержать нагрузки. Но разве культуристы не остерегаются выпивки?

— Ты имеешь в виду спортсменов, — говорит Карл, нехотя отставляя бутылку. — А большинство тех, кто качает мышцы, самые обычные парни.

— Вроде тебя? Ты тоже держишь дома в подвале протеиновый порошок и виски?

— Я бы не прочь. Но ведь он, если верить его жене, большую часть продавал. А Брудаль сказал, что состояние печени вполне может свидетельствовать о приеме анаболиков. Или анаболиков и выпивки.

Карен кивает:

— К сожалению, экспертиза будет готова только на следующей неделе. Но криминалисты не нашли в доме следов анаболиков. К тому же для нас это, пожалуй, особой роли не играет. Меня больше интересует, как Габриель облапошивал окружающих, а не как он обращался со своим телом. Давай глянем на остальной дом?

Они запирают подвал и поднимаются по лестнице, правда, без особых надежд. Осмотр жилых помещений в особняке семейства Стууб, вероятно, даст столь же скудный результат, что и полученный Сёреном Ларсеном.

— Три спальни на верхнем этаже, гостиная и небольшой кабинет рядом с кухней, так он сказал. Там есть письменный стол с кой-какими бумагами, хотя мы, мол, вряд ли найдем что-нибудь интересное. По правде говоря, большей частью это справки о выплате заработной платы и счета, но просмотреть все равно надо.

Все верно. Особняк, может, и броский по сравнению с окружающей ноорёской застройкой, но в остальном вполне заурядный, не обнаруживающий никаких признаков нелегальной деятельности, отмечает Карен, пока они с Карлом обходят дом. Две детские спальни и одна побольше, где Габриель, судя по всему, последние два месяца ночевал один.