И хотелось мне, чтобы мы дома оказались. Усадьба старая, стены там толстые, надежные. Ни звука не пропустят. Там Марина могла бы кричать, сколько вздумается, — ни одна живая душа о нашем экстазе не узнала бы.

А если бы кто-то из местных и услышал случайно, то промолчал бы и виду не подал. Потому что моя она девочка, хозяйка. Со своим мужчиной. У себя дома. Со мной. Можно.

Но мы не на хуторе. Мы в заведении общепита средненького уровня, расположенном в одном из спальных районов Ростова. На Марине не белье, а синие бесформенные штаны, мешковатая белая майка, оттеняющая усталость в глазах. Усталость, которой не должно быть у молоденьких девочек. А еще там чертов е*учий опыт.

Прищуриваюсь.

Мы смотрим друг на друга два вдоха. В последний раз так смотрели на вокзале, когда я нашел ее вагон и встал напротив, так как в окне Марину увидел. Она тогда сразу почувствовала мое внимание и повернула голову. Моргнула и вздрогнула, словно обожглась. Мы друг на друга смотрели. Марина сомневалась, ей было больно, она боялась. Потом отвернулась. Не вышла.

Я ждал, пока поезд тронется. Стоял напротив до последнего. Не знал, что сказать, кроме как: поехали домой.

Да и сейчас не знаю.

Марина отворачивается и поспешно уходит в кухню.

Я поднимаюсь с места и иду за ней.

Быстро. Это снова порыв, который не контролируется. Не со всеми своим демонами я научился справляться за эти полтора месяца. Не всех выдрессировал.

Дверь в служебное помещение распахиваю, мне кричат что-то, остановить пытаются. Типа нельзя сюда клиентам. Щас, блть.

Вижу светлую макушку, меня сам дьявол не остановит.

Марина хватает куртку и выскакивает на улицу через служебный вход. Я следом.

— Мариш, — окликаю. — Постой.

Она резко оборачивается.

— Что тебе надо? — кричит сразу, широко разводя руками. — Какого хрена ты приперся опять?!

Внутри что-то надламывается. Кажется, будто у нее надломлено уже, и у меня следом в том же месте.

Надломлено у нее кем-то?

— Поговорить хочу.

— Ты мне всё уже сказал. Я всё услышала.

— Да стой ты!

Торопливо обгоняю и путь загораживаю. Она назад пятится и к стене спиной прижимается. С этой стороны дома темно. Я делаю еще один шаг, чтобы в Марининой зоне комфорта оказаться.

— Поужинаешь со мной? — спрашиваю.

Она рот приоткрывает. Сладкий, обожаемый мною рот, который я целовать хочу, облизывать. Вкус которого ночами снится. Лучший на всём белом свете рот. Не вовремя, но в паху простреливает. Трахать ее хочу и целовать одновременно. Всю ночь. Целовать везде. И трахать.

Мы не дома. А в грязном переулке шумного города. Я на нее нападаю — всем проходящим мимо нас*ать. Потрясающее место для жизни.

— Я на работе здесь, ты меня отвлекаешь!

— Давай после. Ты во сколько заканчиваешь? Я подожду.

— Убирайся, — выплевывает она мне в лицо вместе с порцией слюны.

Я кулаки сжимаю и делаю вдох-выдох глубокий. Забыл, блть, как она выбесить может. Парой фраз.

Вдох, блть, выдох. Моя грубость ее в прошлый раз напугала, надо бы полегче на поворотах. Полегче сложно, потому что я такой и есть: грубый, импульсивный, требовательный. Я, блть, ни хрена не мечта. Но...

— Я приехал, чтобы домой тебя забрать, — говорю быстро. — Я скучаю, маленькая.

Марина зажмуривается, кривится и отворачивается так, словно я пощечину ей влепил. Мое предложение ей как удар. Металлическая пуля, крошечный крепкий шарик в гордость влетает. Не пробивает ее, но корежит.

— Мариш, я скучаю. Каждый день. Думай, что хочешь. Что прихоть, что очередная ложь, игра. Похрен. Давай дальше играть. Правила обсудим. Я на парочки влюбленные смотрю и сразу о тебе думаю. Такого раньше не было. Любая романтичная херня в голове цепочку ассоциаций запускает, и в итоге твое лицо перед глазами. Твой запах. Марин. Мариш... — повторяю тише.

Сам руки к ней тяну. Хватаю за талию, под куртку забираюсь. Она теплая такая, даже горячая. Красивая, вкусная и натуральная, как мед и пастила. Я целовал, я помню. Склоняюсь и по щеке ее носом провожу.

— Я сложный, но ты как-то справлялась. Только ты. Я приехал тебя вернуть.

— Замолчи, — шипит она, руками в грудь мне упирается. Оттолкнуть хочет.

Мои демоны с цепи срываются, до нее дорвались. В угол загнали дичь, которой все эти недели бредили. Эмоций столько, что я справиться не могу с ними. Снова силком Марину держу. Снова губами тянусь. Ее хочу. С ней. Снова как монстр. Пугаю, злю ее.

Я не так хотел. Планировал показать, что могу быть джентльменом. Да какое там! Вижу ее, и крыша едет. Достаю козырь за козырем:

— У меня никого не было за это время. Это правда. Я не крысил, слово даю. И не буду. Не стоит того. Дальше только ты. О тебе думаю. Тебя хочу, Марина.

Она зажмуривается и плачет. Я наклоняюсь и на ухо ей шепчу:

— Помнишь, как хорошо было? В машине, в отеле? Помнишь? Давай еще. Ты и я.

Она головой качает.

— Миронов, я тебя ненавижу! — пищит. — Так сильно ненавижу, ты себе представить не можешь!

Шаг назад делаю, поспешно отстраняюсь. Воспользовавшись моей заминкой, Марина тараторит:

— Я не хочу на хутор. И тебя не хочу. У меня тут всё отлично. У меня парень появился.

— Врешь.

Следующие слова рикошетом отлетают, но броню мою корежат изрядно:

— Нежный, добрый и чуткий парень, как я всегда мечтала. Городской, воспитанный. Он лапы не распускает, не матерится при мне, не командует моей жизнью! Шлюхой меня не зовет, помойкой не угрожает. У нас с ним настоящие отношения. И планы на будущее.

Вдох-выдох. Всё еще живой. Кажется.

— Ты счастлива? — уточняю. — По тебе не видно.

— Счастлива. Не всё измеряется деньгами, Миронов.

— Познакомишь? — спрашиваю зачем-то. Губы пересохли. Так сильно хочется. Ее хочется.

— Что ты сделать хочешь? Ему рожу набить? Бензином облить? Я наслышана о твоей выходке. Ты чокнутый псих! Или деньгами его подкупишь? Может, проверку очередную устроишь? Господи, да пойми ты уже, что у меня своя собственная жизнь. Своя судьба! Ни твоя ферма, ни твои деньги, ни ты сам мне не нужны! Ты — особенно! Мой папочка в земле лежит, и другого мне не надо!

— Ты плачешь.

— Плачу. Потому что боюсь тебя. Боюсь неприятностей. Ты приехал зачем? Наговорил мне все эти слова. Верность свою как подарок притащил, а я просила о ней? Просила? — Слёзы катятся по ее щекам. — У меня есть парень! Мы любим друг друга. Ты понял?

— Пока не до конца, — признаюсь честно. — Ну что я сделать могу, если тоже влюбился. Влюбился, и другой мне не надо. Не понимаю, как с этим чувством справиться.