— Старое поверье оджибве гласит, что воздух полон снов, плохих и хороших, и что сетка снов, или ловец, сортирует их. Добрый дух бусинки направляет хорошие сны сквозь отверстие в центре, а плохие не знают дороги и запутываются в паутине, где и тают с первыми лучами рассвета.

— Замечательно, — сказал я. — Я возьму два.

Мэдисон и Пончик радостными воплями приветствовали столь щедрый дар.

— И добавьте к ним еще вон ту лапку розового кролика, — попросил я, вспомнив день, когда Райли сделала мне такой же подарок. Одно время я дразнил ее, говоря, что какой-нибудь бедный кролик ковыляет в лесу на трех лапках.

— А это для кого? — поинтересовалась Мэдисон.

— Для твоей мамы, — сказал я. — Я хочу сделать ей сюрприз немного погодя.

Они с Пончиком дружно закивали.

Я взял с прилавка медный браслет, который с удовольствием рассматривала Белла, оплатил все четыре сувенира и провозгласил:

— Нам пора, ребята.

Порог моей сопротивляемости боли быстро понижался. Сейчас она усилилась настолько, что у меня подрагивали пальцы на руках и ногах, а мир перед глазами то и дело затягивался серой дымкой.

* * *

Мы направились к стоянке автомобилей задолго до Заключительной песни. У машины я остановился, чтобы перевести дух, и оглянулся на поле.

— В другое время, в другом месте, с другими родителями я мог бы жить этой жизнью… — сказал я Белле.

Она улыбнулась.

— Знаю. Я тоже.

Хотя физически я был истощен до предела, душа моя пела. Запустив двигатель, я тронулся с места и посмотрел в зеркало заднего вида на Мэдисон и Пончика:

— Что скажете, разбойники?

— Хот-доги были очень вкусными! — заявил Пончик, и Мэдисон поддержала брата.

Я не смог удержаться от смеха.

* * *

Тем вечером я, прежде чем уложить внуков в постель, повесил обоих «ловцов снов» на окна детской комнаты.

— Сладких снов, — пожелал я каждому.

Они ответили мне тем же, и я улыбнулся, зная, что буду спать крепко, как младенец.

Закрывая дверь, я вспомнил Софию, свою маленькую подружку, которая умерла совсем недавно, и по моему лицу скользнула улыбка. «Сладких снов и тебе, моя красавица, — мысленно пожелал я ей, — и… спасибо».

Прежде чем закрыть глаза, я сделал нелегкое признание Белле:

— Что касается «Мира Диснея»… Не думаю, что смогу поехать с вами туда. У меня больше нет сил.

Я был слишком болен, и с каждым днем мне становилось все хуже.

Еле сдерживая слезы, она прилегла на подушку рядом со мной.

— Все нормально, Дон. Ты уже сделал столько, что они тебя не забудут. Все в порядке.

Я надеялся, что жена права, но суровая правда, прозвучавшая в этих словах, расплющила меня, словно паровой молот. Глаза мои наполнились слезами, когда я понял, что не успел сделать в жизни миллион разных вещей.

* * *

Две ночи спустя мы с Беллой занимались любовью — в последний раз, неспешно, сладко и нежно. Так хорошо нам вдвоем не было еще никогда.

Мое физическое тело таяло на глазах. Глядя на отражение незнакомца в зеркале, я решил, что превратился в бледную тень того, кем был раньше. Скелет, обтянутый кожей, исхудавшее лицо с выступающими скулами и ввалившимися, пожелтевшими глазами с темными кругами. Кожа горчичного цвета довершала облик мертвеца, годного только на то, чтобы пугать людей на Хеллоуин.

Внутри тоже все было хуже некуда: болеутоляющие таблетки перестали помогать. «Но если доктор Райс снова увеличит дозу, я превращусь в пускающего слюни идиота!» Несмотря на постоянную усталость, частую рвоту, головокружение, тошноту, пульсирующую головную боль, мышечную слабость и потерю чувствительности в пальцах рук и ног, я решил, что буду сражаться до самого конца.

Мы собирались отвезти детей в палаточный городок в Строберри-парк в Коннектикуте, но я знал, что у меня не хватит на это сил.

— Сегодня вечером головоломка пусть отдохнет, — сказал я внукам. — Мы отправляемся на пикник.

— Не думаю, что это хорошая идея, Дон, — вмешалась Белла в попытке остановить меня.

Я поцеловал ее в щеку и настоял на том, чтобы разбить палатку у нас на заднем дворе. В качестве утешительного приза я предложил внукам:

— Ваши друзья могут присоединиться к нам, если их родители не станут возражать.

Не прошло и часа, как появилась Одри с младшим братом, в руках они держали спальные мешки. Вскоре пришли Дарлин и Дженни, а потом и Кали с Джейком. Я не выдержал и рассмеялся.

— Еще немного, и мы не поместимся в палатку, — шепнул я Мэдисон и Пончику.

Белла любезно уступила гостям свое место и ушла в дом, заметив на прощание:

— Я буду неподалеку на тот случай, если вдруг вам понадоблюсь.

Правило было только одно, и я изложил его с самого начала:

— Никакого рэпа!

* * *

Погода стояла непривычно теплая даже для поздней весны. Разведя костер и разложив спальные мешки, я принес из шкафа в спальне свою коробку из-под обуви и показал ее детям.

— Когда вы станете такими старыми, как я, вещи, с которыми вы сталкивались, перестанут быть просто вещами, — пояснил я. — Они превратятся в опыт, события и людей, с которыми вы их делили.

Они закивали, но для меня важно было, чтобы они поняли, о чем идет речь.

Я высыпал содержимое коробки на землю перед собой, чтобы все могли его видеть.

— Это подсказки и памятки, — сказал я и взял в руки серебряный доллар. — В армии есть такая традиция: солдат, первым отдающий молодому офицеру честь, должен получить в награду серебряный доллар. И вот этот достался мне на другой половине земного шара много лун назад. Это знак большого уважения.

Мальчишки восторженно заухали. На девочек, впрочем, мой рассказ не произвел особого впечатления.

Затем настала очередь жемчужной сережки и сережки из морской ракушки. Я рассказал им историю о том, как мы встретились и познакомились с Беллой в дождливый день, и о подарке, который я получил во время своего недавнего медового месяца.

На этот раз восторженно ахнули уже девочки.

После этого я показал им рисунок, на котором Мэдисон мелками «Крайола» изобразила себя, Пончика и меня.

— Ох, деда! — воскликнула она и забралась ко мне на колени.

Следующим я извлек трофей, на котором значилось «Лучший в мире папа», и кроличью лапку, полученные мной от Райли.

Я обвел детей взглядом и попытался объяснить им, что значит для меня Райли и что должны значить для них их собственные семьи.