Мы шарим по карманам жертвы и потрошим ее портфель, Туз забирает кошелек, считает деньги – выходит немало. Я сдергиваю золотую цепочку с шеи, перехожу к рукам… И замечаю обручальное кольцо. Черт. Это кольцо – последняя капля. Кто этот человек? Законопослушный гражданин, исправно платящий налоги. Хороший муж и чей-то отец. Перед глазами возникает картина: женщина и маленькая девочка стоят у окна в гостиной и смотрят на дорогу – где наш папа? Поезд, на котором он обычно возвращается, давно ушел. На столе стынет ужин. Скоро начнется папина любимая передача. А еще он обещал дочке проверить математику. И поиграть с ней в настольную игру.

Где же наш папа?

Но папа сегодня не придет. Я даже не знаю, придет ли он вообще когда-нибудь.

Нельзя быть добрым.

Добрый человек – слабый человек.

А я – злобная тварь. Но тварь, сука, сильная.

Папа? Где наш папа? Когда же он придет, мам? Он обещал поиграть со мной.

Папа сегодня не придет.

Не придет…

В глазах все мутнеет. В затылке разрастается пульсирующий ком.

– Брык, – с испугом шепчет Туз. – У тебя кровь…

Я знаю. Она обильно течет из носа, пачкая мою одежду. Капает на тропинку.

Меня трясет, как в лихорадке. Еще чуть-чуть – и я упаду. Когда я окончательно теряю сознание и земля уходит из-под ног, чьи-то сильные руки подхватывают меня.

– Держись, малыш…

Слова Архипа – последнее, что я слышу.

* * *

Шум воды. Запах хлорки и мочи. Мокрая шея и холод в затылке.

Я прихожу в себя.

Парни притащили меня в ближайший общественный туалет, поддерживают под руки, а Архип держит мою голову под холодной водой над раковиной. Это успокаивает и приводит в чувство.

Я умываюсь. Смотрюсь в треснутое грязное зеркало: выгляжу не очень, бледный, как мертвец. Обгасившийся тролль или обдолбавшийся гномик.

– Снова Вспышка? – сочувственно спрашивает Архип.

– Нет, обычная простуда, – усмехаюсь я.

Сплевываю в раковину сгусток крови. Смотрю на трясущиеся руки. Слышу, как в одной из кабинок кто-то трется и стонет. Кому-то сейчас хорошо…

– Ты когда-нибудь думал о смерти, Архип?

Помолчав несколько секунд, он говорит:

– Думал. Немного… Но… Один древнегреческий философ сказал, что смерть не должна нас волновать, потому что она не имеет к нам никакого отношения. Все хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущения. Та к что не нужно ее бояться. И вообще… Думать о ней… – Снова пауза, а потом он спрашивает: – А ты? Думал ли ты о смерти?

– Да, думал, – отвечаю я. – И немало. Я часто представляю, как все вокруг винят меня в своей смерти.

Я наклоняюсь над раковиной и закрываю глаза. Зависаю так на несколько минут.

Из кабинки выходят мужчина лет сорока и годящаяся ему в дочки девчонка в короткой юбке. Они оправляют на себе одежду и смотрят на меня с опаской. Проходят мимо.

Я снова гляжу в зеркало. Чувствую себя чуть получше.

– Я вряд ли доживу до сорока, – говорю я Архипу. – Кто-то в сорок еще вовсю жарится, а я сдохну. Сука…

– Ты будешь жить, малыш, – серьезно говорит Архип. – Я не позволю тебе сдохнуть.

Я иду к забору и привязываю к нему ленточку, ведь надо вернуть ее хозяйке. А в следующий раз, кода прихожу сюда, я вижу свежие следы: Ханна была здесь, но ленточку не забрала. Подарки не возвращают… Как я мог забыть.

* * *

Я ненавижу своих соседей. Мне хочется вырвать им ноги, проткнуть им живот теми же гвоздями, которыми они с тупым упорством вбивают в свои стены двадцать четыре часа в сутки, и намотать на них их же кишки, как макароны на вилку. Хочется приколотить их этими гвоздями к полу и придавить сверху теми гребаными диванами, которые они таскают с места на место по ночам. И дубасить, пока от тела не останется лишь кровавая каша. Я думаю, все люди ненавидят своих соседей. Но когда стены твоего дома сделаны из соломы и говна, это чувство проявляется особенно сильно.

Мне кажется, соседи тоже ненавидят меня.

Я стою на общем балконе и колочу подвешенную на цепи самодельную грушу.

Она сделана из старой кожаной куртки, я несколько вечеров на нее убил. Сначала сшил из куртки мешок, обклеил его изнутри поролоном, на дно положил килограмм опилок в мусорном пакете. Во второй пакет насыпал песка и добавил его к первому. Для того чтобы груша стала более прочной, в центр песочной массы вбил клин. Укрепил отверстия для цепей железными кольцами. Продел цепи, закрепил карабины и крючок и подвесил грушу на балконе.

Становлюсь боком, сцепляю руки в замок и наношу несколько ударов локтями.

Тяжелая груша начинает раскачиваться, цепь звякает и издает противный скрежет.

Сейчас раннее утро буднего дня. Я улыбаюсь, представляя, сколько соседей проснулось от этого противного скрежета и звуков ударов, а ведь до звонка будильника они бы могли поспать еще пару часов.

Что главное в ударах? Точность, скорость и масса.

В драке мы, как правило, используем четыре ударных элемента – два кулака и две стопы, – забывая о том, что их у нас на самом деле восемь. Про что же мы забываем? Про колени и локти.

Локти – грозное оружие в реальной драке. Удар локтем во много раз сильнее и быстрее удара кулаком, и амплитуда удара настолько короткая, что его можно применить даже в очень жесткой сцепке. Многие забывают о силе локтей и вместо пары точных и мощных ударов ими долго и бестолково машут кулаками. Удары локтями хорошо развивают и растягивают сухожилия всей руки, поэтому тренировку начинаю именно с таких ударов.

Мысли о Ханне упрямо лезут в голову. Я пытаюсь бить сильнее, как будто ударами о грушу выбиваю мысли об этой девчонке из собственной головы. Не помогает.

Она вернулась три года назад. Я помню, что не стал к ней подходить, когда увидел, как какой-то пацан с тупой улыбкой бежит к ней, размахивая букетом цветов. Я отпустил ее. Ведь это не привело бы ни к чему хорошему. Я надеялся, что у нее все хорошо. Что она счастлива в своем Пряничном мире. И забыла про меня. Что ей понадобилось в Чертоге? И когда она успела подружиться с зоопарком? Ах, да. Они же перебежчики. Она могла познакомиться с ними в школе.

Мысли о Ханне удивительно светлые. Как будто это – единственный лучик света в темноте моей жизни. Милая, светловолосая добрая девочка. Девочка, в которую невозможно не влюбиться…

Перехожу к ударам коленями. Удар коленом, как и локтем, чертовски эффективен в драке. Короткая амплитуда, высокая скорость и твердая поверхность коленной чашечки делают удар мощным и точным.

Наношу несколько ударов коленом по восходящей траектории.