В нижеследующих главах будет последовательно описана эволюция уникального положения русских дворянок в отношении собственности и рассказано о том, как женщины настойчиво, изобретательно, а иногда и беспринципно использовали право контроля над своими землями. Повествование с неизбежностью будет время от времени касаться взаимодействия (и несоответствия) между тендерными представлениями и повседневной тендерной практикой. Увлечение западных ученых образом сильной женщины в русской культуре — это лишь один симптом резко различающихся между собой восприятий тендера и авторитета в России и на Западе. О литературных образах русских дам крутого нрава было сказано немало, но при этом ученые редко пытались определить более вещественные источники авторитета женщин в русском обществе. Как мы увидим, если властная особа, созданная литературой, выделялась чертами характера, то авторитет ее реального исторического прототипа в равной степени основывался на владении имуществом.

Наследственное право определяло очень многое в жизни русских дворян и оказывало на нее такое влияние, которое немыслимо в современном мире. В начале Нового времени законы, управлявшие переходом имущества от поколения к поколению, играли решающую роль в сохранении рода; в них, по существу, воплощались тогдашние представления о разнице в положении мужчин и женщин и о роли женщины в обществе. В Европе тогда существовали самые разнообразные правила наследования, которые различались не только от страны к стране, но и от области к области, причем зачастую здесь действовали местные варианты обычного права. Но при всей пестроте общей чертой законов об имуществе оставалось неравноправие полов. Если все законодательные своды Европы предусматривали ту или иную форму женского наследования, то, как правило, они наделяли женщин приданым только в форме движимого имущества, а не земли, и нередко дочери, получив приданое, исключались из дальнейшего наследования. Женщинам, пережившим своих мужей, законы предоставляли более щедрые доли супружеского имущества, однако очень часто эти установления, в интересах наследников умершего, ограничивали право вдовы распоряжаться и пользоваться отошедшей ей частью.

В конце XVII в. женщины высшего общества в России во многом разделяли неравенство перед законом со своими европейскими сестрами. Российские законодательные своды предоставляли женщинам удивительно широкую независимость в юридических делах, но проводили четкое различие между отношением мужчин и женщин к собственности. Так, допетровское имущественное право характеризовалось неравным наследованием для сыновей и дочерей, ограничением женщин в пользовании земельными владениями и, как ни странно, вообще не касалось некоторых важнейших аспектов женского наследования. Однако с реформами Петра Великого для русских дворянок началась эпоха глубоких культурных и правовых перемен. Причем если влияние культурных преобразований поначалу ограничивалось лишь высшими кругами общества и медленно распространялось за пределами Москвы и Санкт-Петербурга, то правовые нововведения вскоре затронули жизнь всех дворянок, независимо от их знатности и богатства. Прежде всего нужно отметить, что XVIII век был свидетелем последовательного расширения женских имущественных прав. Это касалось и власти замужних женщин над их имениями, и доступа женщин к родовым владениям. Новшества в женском наследственном праве не так бросались в глаза, как прогресс в области контроля женщин над имуществом. Зато законодательная разработка наследственных прав дворянок служила показателем развития законодательства в более широком смысле: в поисках ответов на запросы со стороны дворянок суды выявляли существенные неясности в их правах собственности и совершенствовали законы с учетом женских интересов.

Цель этой главы состоит в том, чтобы проследить, как регламентировались наследственные права дворянок в XVIII в. Я покажу, что в течение этого столетия дворянки достигли в области наследования лишь одного, но важного успеха: наследство, полагавшееся им как дворянским дочерям, превратилось из доли на содержание («прожитка»), предназначенной главным образом для покрытия расходов на военную службу их мужей, в установленную законом часть родительских земель («указную часть»). Аналогичный сдвиг произошел и в области вдовьих наследственных прав. В обоих случаях это изменение не являлось лишь терминологическим, но свидетельствовало о преобразовании как сути, так и формы женских наследственных прав.

Доступ дворянских женщин к земельной собственности в допетровское время зависел в основном от их брачного статуса и от наличия или отсутствия братьев. Уже в XII в. Русская Правда позволяла при отсутствии сыновей наследовать родительское недвижимое имущество дочерям и полностью исключала женское наследование земель при здравствующих потомках мужского пола.[10] Дочери часто получали приданое или наследство в форме движимого имущества, необходимого молодой семье для обзаведения хозяйством. Однако в условиях экономики, основанной главным образом на земледелии и крестьянском труде, движимость не обладала статусом и надежностью земельной собственности[11]. Историки России приписывали неравноправие женщин в вопросах наследования их временному положению в семье; выходя замуж, женщина покидала свой род и переходила в семью мужа, унося туда свое имущество.

Несмотря на подобные ограничения женских прав наследования, средневековые русские дворянки упоминаются в ряде источников как владелицы земли и денежных средств. Впрочем, в XVII столетии и без того скромные права женщин на владение землей сузились еще больше и зависели от формы земельного держания[12]. В Соборном уложении 1649 г. названо три вида вотчин — патримониальных наследственных владений: земли, унаследованные от других членов семьи (родовые вотчины), наследственные владения, пожалованные предкам за службу (выслуженные вотчины), и унаследованные благоприобретенные земли (купленные вотчины). Второй формой держания, появившейся в конце XV в., было поместье, или служилое имение, которое жаловалось государем за военную службу.[13] Обе эти формы земельного держания, кроме купленных владений, подлежали действию нормативов, защищавших родовые или семейные интересы в ущерб индивидуальным. Владелец родовой или выслуженной вотчины мог завещать свое владение лишь строго ограниченному кругу наследников, хотя был вправе продать или заложить эту землю по своему желанию[14]. Напротив, получив поместье, человек мог пользоваться этими землями до смерти, но не имел права ни продать их, ни передать по наследству детям. Однако постепенно служилые дворяне стали обращаться с землями, полученными в держание за службу, как с родовой собственностью. Грани между вотчиной и поместьем постепенно стирались, пока Петр Великий не отменил последние правовые различия между двумя формами земельного держания, создав единую категорию недвижимого имущества. Эта мера впоследствии способствовала расширению наследственных прав дворянок.