Судя по движению кадыка на тощей шее Гунтериха, его кутильер только что сглотнул слюну и, кажется, справился с этим не без труда.

– Вы были заняты, мессир. Я не осмелился отвлекать вас в бою.

– И сколько этих чертей околачивается тут, в нашем войске?

Гунтерих почти не задумался, значит, помнил все на память. Что ж, хорошая память тоже весомое подспорье для рыцаря.

– Три сотни, мессир. Около десятка бронированных штурмовых трициклов и пехота. Я не видел их бумаг, но слышал, что у них на руках кондотта[12], заключенная с императорским сенешалем.

Гримберт сделал три или четыре размеренных вдоха, чтобы унять тлеющие в душе искры гнева, не дав им породить пожар. Иногда выплеснуть гнев бывает полезно, но сейчас… Сейчас ему как никогда нужна выдержка, та самая, что помогала ему сохранять хладнокровие даже в разгар боя, стиснутому со всех сторон раскаленной броней.

Во имя всех грехов Папы Римского, какого дьяволу Алафриду вздумалось привлечь к этому делу квадов? Неужели в империи мало варварских племен, готовых предложить свои скудные силы в обмен на чеканную монету? Ведь есть же хатты, свеи, даны, бавары, гермундуры, неметы… Есть наханарвалы, наконец, юты, тубанты… Но нет, Алафриду непременно надо было притащить с собой грязных квадов!

«Потому что они лучшие головорезы из всех, которых только могут предложить восточные окраины империи, – ответил он сам себе. – Самые вышколенные, самые дисциплинированные, самые преданные. Это общеизвестно».

Отец тоже так считал. Его личная сотня состояла исключительно из квадов, лично отобранных, преданных, прошедших с ним все круги ада. Вот только отец никогда уже не поднимет свой стяг на этом поле…

Гримберт попытался заблокировать эту мысль. Мысль была мелочная, не имеющая большой важности, однако она мгновенно отравила ту легкость, что царила в его душе после выигранного боя. Точно ядовитое насекомое, пробравшееся в бочку и испортившее вкус изысканного вина.

– Я прикажу пустить квадских наемников в авангарде, – произнес он вслух. – И сам пойду следом за ними. Если хотя бы одна квадская мразь заколеблется в бою… Что ж, когда я ступлю на мостовую Арбории, ноги «Золотого Тура» будут заляпаны в их проклятой крови.

– Да, мессир. – Гунтерих покорно кивнул. – Именно так, мессир.

Гримберт отвернулся от толпы, еще подвывающей от переполняющего ее азарта, оглушительно улюлюкающей и хрипящей в тысячи глоток. Плевать, подумал он. Всякий план состоит из множества деталей, и только идеальное их сочетание превращает план обыденный в план совершенный. Он потратил чертовски много времени и сил, подгоняя детали друг к другу, но все это были важные детали, имеющие большое значение. Нет смысла беспокоиться о прочих. Квады так квады. Не имеет значения.

– Плевать на квадов, – отрывисто произнес он. – Это не моя кампания. В этот раз нашей сворой командует господин сенешаль. И если старику Алафриду не терпится разорить императорскую казну, кто я такой, чтобы препятствовать ему?

– Кто ты такой, Гримберт? Охотно скажу тебе, раз ты сам затрудняешься. Ты – самоуверенный болван!

* * *

Гримберт усмехнулся.

Вот что бывает, когда позволяешь мыслям чересчур увлечь себя. Утрата внимания, ослабление бдительности, и вот, пожалуйста, – уже несложно застать тебя врасплох. Не самый страшный грех для рыцаря, но чертовски неприятная слабость из числа тех, которые он не прощал своему окружению. Как и самому себе.

– Я устал и не жду гостей. Зачем явился, Магнебод?

Его гость издал сухой смешок, похожий на треск надломанной ветви.

– Чтобы засвидетельствовать вам свое почтение в связи с выдающейся победой на ристалище, мессир. Потрясающий бой!

Гримберт со вздохом покачал головой.

– Твой голос выдает тебя с головой. Он столь фальшив, что вздумай хоть один фальшивомонетчик лить из него монеты, с него уже содрали бы шкуру.

– Ну что ты, что ты… Бой и в самом деле был восхитителен. Против кого в следующий раз ты выйдешь на бой? Против хромой курицы? Это не сильно-то изменит расстановку сил!

Гримберт вздохнул с преувеличенной скорбью:

– Тяжкие времена настают во Франкской империи, раз рыцари позволяют себе насмехаться над собственным сюзереном.

Магнебод вновь издал смешок. Коренастый и крепко сбитый, он походил на рыцаря не более, чем мельница походит на графский замок, однако же был рыцарем – самым старшим и опытным во всем знамени Туринского маркграфства. Тяжелый, растерявший с годами остатки стройности, он и в самом деле казался неуклюжим, как мельничный жернов, обернутый во много слоев ткани, но люди, имевшие неосторожность усомниться в его рыцарских качествах, зачастую были вынуждены изменить свое мнение, причем самым неприятным образом – в бою «Багряный Скиталец» Магнебода стоил десятерых, пируя на поле боя подобно высвобожденному из адских глубин демону.

Магнебод тряхнул головой. Он определенно был не в духе и к тому же совершенно трезв. Опасное сочетание качеств для человека, которого многие в Туринской марке и за ее пределами именовали – правда, лишь за глаза – старым разбойником.

– Баронский доспех тяжелого класса весом в полторы тысячи квинталов[13] против самого «Золотого Тура»? И ты в самом деле ждешь похвалы? Не много же чести в такой победе! У бедного малого не было даже шанса поцарапать твою броню!

Гримберт ощутил себя немного уязвленным. Упрек старшего рыцаря был простодушен и груб, однако иногда даже стальная болванка пробивает закаленную броневую плиту, если угодит в подходящее место и обладает достаточным запасом кинетической энергии.

– Никто не заставлял этого недоумка принимать вызов, – пожал плечами он. – Я дал ему возможность извиниться, но он ею не воспользовался. Не моя проблема в том, что калибр его пушек не соответствует размеру его чести. На будущее будет умнее – когда его доспех починят…

– Мессир!

Гунтерих осторожно кашлянул, привлекая к себе внимание. Гримберт собирался сурово его отчитать за вмешательство в беседу старших, но быстро сообразил, что это не в характере его кутильера. Если Гунтерих и позволил себе перебить рыцаря, значит, на то были веские причины.

– Чего тебе?

– Сообщение, мессир. – Гунтерих вновь кашлянул в подставленный кулак. – Радиосигнал.

– Ох, что там? Сводка погоды?

– Нет, мессир. Сообщение от вашего доверенного корреспондента с особым префиксом. Вы приказали немедленно докладывать обо всех вестях от него.

Гримберт одобрительно ему кивнул.

Молодец, смекаешь. Нет нужды называть имена, которые могут упасть в чужие уши. Пусть это даже уши Магнебода, старшего рыцаря его знамени.