среди работников. Возьмись носить цветы. Так попадешь в зал. Что дальше делать — знаешь. Времени проверять все нет. Убедись, что самая обзорная работает.

— Хорошо, Гриш, — сказал Леша, выходя из фургона в одежде с логотипом фирмы по доставке.

***

«Почти пять, — подумала Катя, складывая инструмент в футляр, — чем заняться теперь»?

Она завороженно смотрела на красивые цветы, которые в больших вазонах заносили в зал завтрашнего мероприятия. «Цветочный рай, прям как на свадьбе», — почему-то подумала она и уже собралась уходить, но взгляд ее остановился на такой знакомой со спины фигуре. Мужчина, дождавшись, пока останется один, с молниеносной скоростью, абсолютно уверенным движением рук устанавливал, в чем Катя была уверена, прослушку. И напоследок, подойдя к картине, к левой части ее рамки, прицепил камеру, настолько маленькую и незаметную, что она казалась частью ее рельефа.

«Сегодня все должно закончиться», — будто напоминая себе о принятом решении, сказала Катя и позвала Смирнова по имени.

***

Он смотрел на нее своими голубыми глазами, глазами, которые она любила полжизни. Смотрел и молчал. И это молчание было таким кричащим, что Катя поняла: да, можно говорить без слов, да, теперь он, Смирнов, честен.

Она развернулась и, крепче взявшись за ручку футляра, направилась к выходу.

«Катя! Катя! — Смирнов догнал ее и положил руки ей на плечи, — Катя…».

От прикосновения его рук ее ударило, будто током, и она, прекрасно зная ответ, спросила: «А я здесь зачем, так неожиданно и вдруг, для полноты картины»?

Предательские слезы наворачивались на глаза и казалось, что самую большую боль она уже пережила там, в своей кофейне на Горького, но столкновение с правдой лицом к лицу, оказалось невыносимо болезненным, так как не оставляло путей для отступлений, не давало шансов надеяться, что что-то не так было понято, что на самом деле все хорошо.

«Что же свою женщину — фейерверк с собой не взял?», — зачем-то спросила она и вышла за дверь.

***

Хен разглядывал афишу завтрашнего мероприятия в посольстве. Затем взял телефон и, позвонив кому-то, уточнил, сможет ли он присутствовать здесь. Получив, видимо, утвердительный ответ, он кивнул головой, собираясь было уже уходить, как вдруг увидел Катю.

Она шла, не замечая ничего вокруг. Шла и плакала.

Глядя на нее, Хен не мог понять, что случилось с ней за каких-то пару часов. И просто пошел следом.

***

Су Хен, уже в другой одежде, с открытой и головой и лицом, все так же наблюдал за зданием. За день никого подозрительного, кроме этой скрипачки. Странно все это. Приехала одна, без остальных оркестрантов, да и в футляре пронести, что угодно можно. Жуя жвачку, он внимательно всматривался в ее лицо, стараясь запомнить все детали.

«А это еще кто?», — спросил сам себя Су Хен, глядя на высокого брюнета, идущего за Катей, — в здание не заходил, в контакт не вступал, да и наш, похоже…

Су Хен достал телефон и, набрав номер, уточнил, высылали ли еще людей. Получив отрицательный ответ, он подумал: «Влюбился мужик, что ли?», — усмехнулся и продолжал жевать жвачку.

***

Она долго шла по улице. Просто шла. Кажется, уже начало темнеть. А она все шла. Шла и плакала. И эти проклятые слезы все никак не кончались, будто внутри их был целый океан. И в какой-то момент она поняла, что, если здесь, сейчас, вместе со своими слезами, она не выпустит всю свою боль, она просто сойдет с ума.

Хен видел, что она остановилась на площади у фонтана. Некоторое время просто стояла, потом открыла футляр, достала инструмент и начала играть. Люди вокруг замерли. Ее пальцы летали по струнам. Волосы колыхал легкий ветер. А ее закрытые глаза и руки плакали вместе с Шопеном в ноктюрне до диез минор.

По телу Хена поползли мурашки, и вдруг ему стало так холодно, что онемели пальцы. Она занесла смычок над кульминационными тактами… ее губы задрожали, и из глаз потекли слезы. Он просто почувствовал немой крик, сорвавшийся с ее губ, и понял: она выпускает свою боль, здесь, сейчас, потому что больше не может терпеть.

Она закончила играть. Какое-то время не шелохнувшись стояла на месте, потом откинула волосы назад, сложила инструмент и под недоуменно-восторженные взгляды пошла вперед.

Хен долго не мог выйти из оцепенения. «Я должен убедиться, что с ней сегодня больше ничего не случится», — сказал он себе и пошел следом за ней, чтобы вот так, на расстоянии, проводить ее до отеля.

Глава 11

Катя открыла глаза и посмотрела на часы: «Ничего себе! Почти час дня. Вот это я засоня». Она окинула взглядом комнату и поняла, что Смирнов не ночевал «дома». Правильно, сегодня у него день «Х». Катя помнила, как волновался отец, когда на их с мамой вопрос «Что случилось?», он отвечал, что сегодня у него «очень важный день». Конечно, они в два голоса говорили ему, что все у него будет хорошо. Потому что у такого, как он, и не может быть иначе.

«Сегодня я буду уже дома, — сказала она себе, — уже сегодня».

***

Поправляя бабочку на смокинге, офицер Су Хен, наблюдал за происходящим вокруг, переходя от картины к картине. Русских было много, но никто не вызывал у него никаких подозрений.

Закончила свое выступление музыкальная труппа. Су Хен узнал в солистке вчерашнюю скрипачку. И невольно посмотрел по сторонам в поисках брюнета, шедшего за ней … «А вот и он… выправка военная, молод только больно. Да и картины его явно больше интересуют, чем обстановка… На скрипачку смотрит странно как-то: с явным участием, с грустью», — подумал Су Хен, будучи явно уверенным в том, что это не тот человек, который ему нужен.

Он перевел взгляд на высокого блондина, щебечущего по — английски с небольшой группой людей перед какой-то картиной. Через некоторое время блондин повернулся к подошедшей скрипачке и сказал, обратившись к собеседникам: «Познакомьтесь, моя жена. Собственно, из-за ее любви к импрессионистам я здесь».

Катя улыбнулась и поняла, что Смирнов открыто играет. Перед всеми, перед ней. И таким его она еще не видела. «Это от требований роли или от вдруг возникшего доверия ко мне?», — почему-то так, по — женски придирчиво, подумала она. Улыбнувшись своей самой ослепительной улыбкой и указав на картину, возле которой стоял Смирнов, Катя немного капризным голосом, взяв его за локоть, сказала: «Дорогой, вот эта очень нравится». Смирнов засмеялся, сказав, что намек понят.

Катя захлопала в ладоши, прикоснулась пальцами к вискам и сказала, что очень устала и хочет вернуться назад в