тебя, шабутного, здесь оставить можно. Конечно, урыла. Укопала даже. Вон — а, с правой сторонки и ухоронила. — клюшка указала на перерытое место, усыпанное свежей землёй.

— Ухо… ухо… — отследив направление, я не прекращал попытки разобрать, что сказала бабка.

— Не мучайся. Похоронила, по — вашему, милый. Похоронила она тебя так. Поди — к надеялась, что ты здесь и упокоишься, но видать нет. — Бабка вздёрнула шаль на голову— Да ты не горюнься, милок. Быват всякое, жаль, тебя, конечно, но жизнь штука така.. — бабушка развернулась и что — то про себя шепча, медленно потопала по изначальному маршруту.

Я стоял, как вкопанный.

Осмотрев тёмный парк, я вдруг поймал себя на мысли, что мне ни чуть ни холодно. На улице осень, а я вовсе не чувствую холода. Ничего не чувствую. Даже ветра. Ранее всё не было возможности остаться наедине со своими ощущениями, но сейчас, когда всё вокруг приобретает такой неприятный оттенок…

Листья колышутся, а волосы мои, как залаченные, продолжают оставаться на одном месте. Я опустил голову и вскрикнул. Все кроссовки были в крови, одна ступня вывернута в другую сторону, пол ноги без джинсовой штанины, просто вся сгоревшая, будто тлеющая конечность.

Как я мог раньше не заметить? Нет, не так. А — А — А — А — А — А — А — А!!!

Моя бордовая толстовка местами была порвана, правый бок обгорел не меньше ноги. Я нажал на рану. Боли нет.

Может, это грим? Точно, грим!

— Дяденька! — Мыслекрут прервал голосистый детский возглас. Позади, как — то незаметно для меня, появилась маленькая блондинистая девочка. Кудряшки аккуратно обвивали круглое личико, которое, в свою очередь, было усыпано веснушками — Дяденька, мама попросила передать, чтобы вы привели себя в порядок! В нашем парке так не принято ходить! — голубые глазки сверкнули в сумерках.

Слегка ошалев от такой предъявы, я начал выискивать ту самую маму девочки. Я сам только недавно обнаружил этот чёртов прикид, как давно тогда, эта мадам, за мной наблюдает? За метров триста от нас, скрестив руки на груди, стояла женская фигура. Издалека мне не удалось разглядеть, как она выглядела. Просто чёрная одежда.

— Привести себя в порядок? — медленно процедил, всё ещё высматривая женщину— Как?

Девчушка задорно пожала плечами:

— Как — нибудь, дяденька! — резво провернувшись на своих белых туфельках, девочка побежала в сторону мамы. Я тут же приметил, что платье сзади в чём — то испачкано и хотел было окликнуть ребёнка, как в горле возник ком. В спине юной собеседницы блеснула отвёртка.

Ноги пошатнулись и я, пытаясь не упасть, нашёл опору в стволе дуба.

Голова снова закружилась, я с трудом мог стоять прямо. Вспомнив, что мне говорили при донорстве: «Если почувствуете, что падаете в обморок, сядьте на корточки», я быстро сфокусировался на исполнении данного совета.

Голова стала чуть менее тяжёлой, я опустился полностью на землю. Холода нет, хотя сейчас глубокая осень. Я напоминал себе об этом, пытаясь ухватиться за единственно известную достоверную информацию.

Это сон? Может, это сон?

На глазах снова проступили слёзы. Давило чувство безысходности. Я зарылся головой в колени.

Быть не может!

Плач усиливался, я рыдал, только что, успевая всхлипывать носом.

Да, это бред сивой кобылы! Почему у девчонки отвёртка торчит из спины?! Что за фокусы?! Не могу! Это шутка этих имбецилов?!

— Хватит! — раздалось по парку — Выходите уже! Выходите! — я начал тарабанить землю кулаком, всё ниже опускаясь на коленях — Шутники хреновы! Горите в аду! — не знаю почему у меня такая реакция сейчас. Я ведь любитель пощекотать себе нервы ужастиками. Ни раз видел картинки и похлеще. Почему именно сейчас меня пугают такие вот обстоятельства? Почему именно сейчас нутро выворачивает изнутри?

В голове возник шутливо недовольный образ отца, который грозится прибить меня, если я не занесу им обратно банки от солений.

Я невольно улыбнулся абсурдности ситуации.

Тут же истерика накрыла меня с новой силой и я, как в агонии, окончательно расползся по земле, начиная биться в припадке «душевной» боли. Я вырывал траву, мял листья, топал, лёжа на спине, тарабанил землю. Я кричал. Как же сильно я кричал. В моменте я даже перестал воспринимать свой крик, как свой. Настолько он был непривычен.

Спустя время, не буду точно говорить какое, потому, как и сам этого не понимал, я потихоньку пришёл в себя.

Слёзы стали течь медленнее, пальцы перестали мять листья, ноги расслабились и обессиленно опустились на землю. Я наконец успокоился.

«В йоге такая поза называлась бы «шавасана»»— подумалось мне. Младшая сестра частенько практиковала на мне новые увлечения. Гитара, мольберт, танцы, бальные танцы, пару раз она кинула меня на прогиб по какой — то там техники тхэквондо. Коврик для йоги был спасением для меня, Маринку, правда, хватило тогда ненадолго. Кажется, она порвала себе связки при очередной попытке сесть на шпагат. Но я точно запомнил, как называется моя любимая поза. Я там нередко засыпал.

Немного погодя, я приподнялся на локтях, осматривая местность. В поле моего зрения не было никого, кроме…

— Сладкая вата. — я быстро вскочил, заметив знакомый цвет волос. Не знаю, как я рассмотрел его при свете фонарей, да и меня, толком, мало это волновало. Я рванул с места. Мгновение спустя, очутился позади не столь знакомого силуэта. Странно, мне показалось, что она гораздо дальше.

Девушка увлечённо и ритмично двигала лопатой, мне даже почудилось, что в такт какой — то мелодии. Немного прислушавшись, я понял. Ну точно, Король и Шут «Гимн шута». Невольно я стал покачивать головой за компанию её движениям. Вот это эмоциональные переходы, Эдуард! Бьёшь рекорды! Когда всё закончится, сходи — ка к психологу. Не противься друзьям.

Внезапно, розовая упёрлась в меня своей пятой точкой и приостановилась. Я замер.

«Стоп. Даже, если я призрак, то она видеть меня не может, так?» — мысль о том, что я умер показалась от чего — то даже приятнее, чем та мысль, что меня сейчас застукают за «подглядыванием». Недавно Колян судился с какой — то полоумной за то, что улыбнулся ей в лифте. Вспоминая, как проходило это действо и в какой агонии он потом умолял не выписывать ему штраф, чтобы «не портить историю», я сдрейфил.

Розовая макушка быстро от меня отскочила, приставляя к моему кадыку лезвие лопаты и довольно грязной, к слову.

Я вытаращился на девицу, удивляясь её сноровке. Это было круто. Так быстро среагировала, прямо, как в сериале.

Я поймал себя на мысли, что