— Они ушли, сеньор Альваро? — спросил юнга.

— Удрали с такой скоростью, точно попутный ветер надувал им паруса и гнал их к берегу, — отвечал Корреа. — Готов побиться об заклад, что у них кровь застыла в жилах от удара.

— Как торопятся! — вскричал юнга, который в один миг вскочил на борт. — Должно быть, они испытали изрядный страх!

— Многие погибли.

— Акулы пожирают их, сеньор. О! Какие страшные звери! Смотрите, как их много собралось тут! Ой, ой!.. Какие у них огромные пасти! Они перекусывают тело зубами в один миг, точно разрезают его гигантскими ножницами.

Корреа взглянул в ту сторону, куда указывал юнга, и вздрогнул. Семь или восемь чудовищных акул, из породы, носящей название рыба-молот, окружили подводную скалу, раскрыв свои огромные пасти, усеянные страшными зубами. Чтобы схватить добычу, они ложились на спину, так как вследствие особенного строения рта не могли иначе достать ее, а затем раздавался страшный, зловещий хруст. Большая часть трупа, перерезанного надвое зубами акулы, исчезала в пасти хищницы, и море окрашивалось потоками крови.

— О, ужасные рыбы! — воскликнул Корреа. — Если бы взрыв распространился и на море, то, наверное, и с ними было бы покончено.

Облако черного вонючего дыма, пропитанного запахом смолы, напомнило Корреа, что опасность теперь грозит совсем с другой стороны.

— Господи! — воскликнул Корреа. — Ведь мы совсем забыли, что нос каравеллы представляет пылающий очаг. Если даже мы избавились от дикарей, то все же не можем считать себя спасенными. Надо бросаться в воду — и не теряя времени.

— Как, сеньор?.. А эти акулы?..

— У них есть чем заняться, и на нас они не обратят внимания. И потом, ведь у нас есть оружие. Если они захотят напасть на плот, то мы будем защищаться.

Он взглянул в сторону берега. Три пироги дикарей вошли в устье одной из пяти рек, вливающихся в залив, и скоро исчезли под зеленым сводом, образуемым роскошной растительностью, покрывавшей берега реки.

— Скорее на плот, Гарсиа! — крикнул Корреа. — Снеси туда под прикрытием бочонок с порохом и пули, а также съестные припасы.

— Я вам уже говорил, что кладовая под водой, сеньор.

— Ну, что ж делать! Придется нам добывать пищу на берегу. Я видел между деревьями много птиц, а ведь мы с тобой недурные стрелки.

Надо было спешить. Пламя распространялось быстро. Пропитанные смолой снасти каравеллы представляли хороший горючий материал. Корреа с помощью юнги спустил плот на воду без особых затруднений. Океан успокоился и лишь изредка появлялись небольшие волны, медленно расходившиеся по всему заливу и разбивавшиеся в пену у маленьких островков и подводных камней.

Плот был маленький и легкий и весело запрыгал на волнах, как только его спустили. Убедившись в его устойчивости, Корреа поставил на него два бочонка с порохом и боевыми припасами, а также положил кое-какую одежду для смены, найденную ими в каюте лоцмана. Захватив шпаги, топоры и ружья, Альваро и Гарсиа вскочили на плот и перерубили канаты, удерживавшие плот возле каравеллы

— Куда же мы отправимся, сеньор? — спросил юнга, беря в руки весла.

Корреа оглядел берег и потом, указав на реку, впадавшую в широкий залив, сказал:

— Поедем туда. Мы будем достаточно далеко от того места, откуда явились к нам бразильцы.

Плот прекрасно держался на воде благодаря четырем бочонкам, прикрепленным по углам, и весело покачивался на волнах, разгуливавших по заливу.

Корреа и юнга бодро принялись грести, направляя плот к берегу, не спуская, однако, глаз с того места, где скрылись три пироги дикарей. Они боялись все-таки, что индейцы скрываются где-нибудь среди густой растительности, окаймляющей берег устья, и поэтому могут внезапно появиться. Однако в заливе все было спокойно, только морские птицы, невиданные доселе Альваро, летали над водой, охотясь за рыбой. На всем пространстве залива, усеянного прелестными островками, не было видно ни одной пироги. Тишина была полная, не слышно было никаких подозрительных звуков, и ничто не нарушало покоя этого живописного уголка, которому суждено было со временем сделаться одним из самых больших, богатых и безопасных портов Южной Америки; только шум волн, разбивавшихся о скалы, встречающиеся им на пути, несколько нарушал эту тишину.

Плот уже удалился на сотню метров от горевшей каравеллы, когда вдруг юнга вскрикнул в испуге:

— Сеньор Корреа!

— Опять дикари? — спросил Альваро, забывший о других, не менее опасных врагах, которые угрожали им в здешних водах.

— Нет, — акулы!

— Точно все сговорились в этой проклятой стране преследовать нас, чтобы полакомиться белым мясом. Это, наконец, становится невыносимо.

— Акулы окружают нас, сеньор.

Альваро вытащил весло и осмотрелся кругом. Юнга не преувеличивал. Не меньше восьми огромных акул плыли вокруг плота, разевая по временам свои огромные пасти. Они не спускали глаз с двух потерпевших крушение людей, точно желая их загипнотизировать.

— Эти чудовища не менее дикарей опасны для нас, — сказал Альваро. — К счастью, у них так устроен рот, что они не могут стащить нас с плота. Но только взгляни, какая у них пасть! У тебя не стынет кровь в жилах при одном только взгляде на них, Гарсиа?

— Да, и кроме того, кружится голова!

— Возьми шпагу и отталкивай тех, которые вздумают приблизиться к плоту.

— Лучше было бы выстрелить в них.

— Боже сохрани! Мы можем привлечь внимание бразильских индейцев, которые скрываются тут, в лесах.

Акулы продолжали плавать вокруг плота, а иногда подплывали под него, и люди на плоту чувствовали сквозь доски их шершавые спины.

— Они хотят опрокинуть плот, — заметил Корреа, сильно испуганный. — Надеюсь, однако, что у них не хватит на это сил. Ведь и мы что-нибудь весим!

Обнажив свою шпагу, он с рискованной смелостью встал на самый край плота и начал наносить удары по воде. Но проклятые акулы очень ловко ныряли под воду, избегая ударов, и показывались уже с другой стороны. Одна из акул, по-видимому потерявшая терпение и, должно быть, наиболее голодная из всех, мощным ударом хвоста вдруг приподнялась из воды и, перевернувшись на спину, разинула свою громадную пасть прямо над краем плота. Это было так неожиданно, что Корреа чуть не упал в раскрытую пасть чудовища, готового проглотить его.

— Ах, черт возьми! — воскликнул он, быстро вернув свое хладнокровие. — Дело становится серьезным. Если они все сразу произведут на нас такое нападение, то им нетрудно будет разорвать нас в куски.

Заметив, что акулы собираются возобновить свое нападение на плот, Корреа схватил шпагу обеими руками и, ударив изо всех сил по молотообразной голове чудовища, отсек одну половину. Изувеченная акула скрылась под водой, оставив большой кровавый след на поверхности и отсеченный кусок головы вместе с глазом, еще сохранившим свое ужасное, свирепое выражение.