и некоторых образованных владельцев в управление князя Воронцова вновь возродилось на всем Южном берегу Крыма, а из Судакской, Качинской и других долин, где оно уцелело исстари, проникло даже в полустепные местности Крыма, в его северные предгорья. Точно также табаководство и фруктовые сады, хотя медленно и не особенно успешно, но все-таки распространились с течением времени. Производство же шелковичного червя, оливкового масла, сухих южных плодов для вывоза и прочие отрасли садовой промышленности, частию уже существовавшие, частью легко возможные, – остановились совершенно.

Одною из главных причин такого застоя нужно считать узкий канцелярский взгляд на управление Крымом со стороны ближайших его правителей последних десятилетий; они оказались далеко не по плечу своей высокой задаче и не могли следовать по пути тех мудрых экономических мер, которыми Мордвинов, Паллас, князь Воронцов и подобные им просвещенные умы стремились возродить благосостояние Крыма. Крым, можно сказать, застыл на той ступени, на которую его подняли благотворные усилия замечательного государственного человека и патриота в лучшем смысле слова, – покойного князя М.С. Воронцова.

Князь Воронцов положительно создал южнобережное виноделие, как собственным примером, так и раздачею небогатым хозяевам мелких казенных участков в Магарачской даче, под условием разведения в них винограда. Он даже снабжал хозяев лозами из своих собственных садов и перенес на почву Крыма много новых дорогих сортов винограда из разных местностей Европы, не говоря уже о вызове знающих специалистов и всяких других поощрениях этого промысла.

В 1812 году основан в Никите императорский ботанический сад с целью акклиматизировать в Крыму свойственные его почве растения и снабжать ими местных владельцев. При саде было впоследствии открыто Магарачское училище образцового виноделия. Всеми этими мерами местность от Аю-Дага до Ялты сделалась главным центром южнобережного виноделия; известные вина Гурзуфа, Ай-Даниля, Магарача и Массандры добываются именно здесь.

Осуществившиеся до сих пор скудные попытки садоводства дают только приблизительный намек на то, каким сокровищем мог бы стать Крым в экономической жизни России, если бы и управители Крыма, и его хозяева, по энергии и просвещенности своей, сделались вполне достойными своей задачи. Крым без труда мог бы отбить у Греции, Турции, Леванта, Италии, Южной Франции, Испании торговлю многими драгоценными продуктами, поглощающими теперь миллионы русского золота. Крым легко мог бы стать поставщиком целой России оливкового масла, табаку, вина, сухих и свежих фруктов, которых расходится по России такое невероятное количество. Каперсовый кустарник растет в диком состоянии по всему Южному берегу Крыма, особенно между Судаком и Алуштою, и плоды его ни в чем не уступают заграничным каперсам, хотя почти никем не собираются. Ворсильная шишка, необходимая для суконных фабрик и дорого покупаемая нашими фабрикантами во Франции, заполоняет в Крыму пустыри наравне с бурьянами и крапивою. Марена, шафран, ревень, множество ценных душистых трав тоже растут повсеместно в Крыму в диком состоянии.

Словом, каждый клочок Южного Крыма при разумной эксплуатации его мог бы сделаться чрезвычайно доходным. Нельзя забывать, что какой-нибудь один фунт тех тонких и редких продуктов, которые способны родить благословенная почва Крыма и благословенное солнце Крыма, бывает иногда дороже целых пудов грубого сырья, доставляемого нашими северными равнинами. Какая-нибудь одна бутылка крымского муската стоит больше, чем целая четверть русской ржи. Оттого и земля Южного Крыма ценится уже не в 10, не в 20 и даже не в 100 рублей за десятину, как в степях и полях России. Одна десятина виноградника стоит несколько тысяч, и даже голые пустыри и скалистые бугры нередко продаются теперь по 1000 рублей, по 500 рублей за десятину. Не говорим уже о дачной земле Ялты и ее окрестностей, цены которой доходят до 10, 24, и 36 000 рублей за одну десятину.

Удивляться этим ценам нельзя потому, что средняя доходность одной десятины виноградника бывает в 400–500 рублей в год. Грушевые и яблочные сады приносят в Крыму доходу по несколько тысяч в год; так, известный сад г<осподина> Алексиано на Бельбеке дает в год 10, 12 и более тысяч.

Клочок табачной плантации, 3–4 ореховых дерева делают татарина зажиточным. Правда, почва горного Крыма, при всей благодарности своей, требует необыкновенно тщательного ухода и затраты капитала. Этим объясняется, почему при такой поразительной выгодности крымского хозяйства только не более 10 процентов всей способной к обработке земли обработаны до сих пор в горной части Крыма и почему множество крымских хозяев кончают разорением. Но это же служит еще лучшим доказательством блестящей будущности Крыма. При высшем развитии народной культуры мыслимо только интенсивное хозяйство, а Крым – это именно страна, требующая самой интенсивной, сосредоточенной, глубокой разработки. Только очень дорогое хозяйство окупается в Крыму; с Крымом нельзя поступать по нашей излюбленной отечественной системе хозяйничанья на авось, да на дурничку, редко-редко на расколотый грош… Если крымская десятина требует тысячи для хозяйственного оборота, а наша русская только 5 руб., то за то же она и производит 300 ведер дорогого вина, а не 10 четвертей овса по 1 р. 50 к. за четверть.

Крым стоит хлопот, затрат, ухода! Крым настолько же дороже всякого другого края России, насколько драгоценный камень дороже булыжника. Недаром Екатерина II назвала его, тотчас после присоединения, лучшею жемчужиною своей короны.

Крым не только великий клад производства, но и самое удобное поле сбыта. Он весь окружен морями до такой степени, что только семиверстная ниточка Перекопского перешейка соединяет его с материком. Его глубокие и тихие бухты никогда не замерзают. В обширном Севастопольском рейде, на 6 верст вдавшемся в гористые берега, могут поместиться флоты целой Европы. Крым прилежит всеми берегами и гаванями своими к общей водной чаше, вокруг которой лежат богатейшие страны света, издревле бывшие полем торговли и источниками обилия. Он ближайший сосед Анатолии, Кавказа, Турции и Греции. Он – природный сторож со стороны России, Дарданелл и Суэцкого канала; он – природный торговец со Смирною, Трапезунтом, Кипром и Афинами. Недаром мимо его берегов, со времен глубокой древности, аргонавты ходили за золотом и новыми землями, ахеяне – за властью и славою. Недаром смелые торговцы древнего и средневекового мира теснились на уютных мысах и заливчиках этого крошечного полуострова, бились и спорили за него, покидая свою родину; недаром разрослась на весь мир торговая слава Сурожа и Каффы, и всесветные торговцы – евреи, караимы, армяне, греки, итальянцы издревле явились сюда на промысел и сделались туземцами Крыма еще на заре нашей русской истории.

Только новый век забыл Крым и его богатства. Призрачная слава Севастополя, – этого «знаменитого города» по переводу с греческого, – как всякая военная слава, как всякая выставка грубой и