— На Планазии ему самое место, — твёрдо возразил Тиберий.

— Ты не представляешь себе, в каких чудовищных условиях он там содержится! — молвил Октавиан. — Каменные стены крепости, жестокие центурионы не позволяют ему гулять. Я прошу тебя, Тиберий, позаботься о нём так же, как ты бы позаботился о своём родном брате! Его нужно забрать в Рим. Он может находиться под наблюдением стражи, но в хороших условиях и в достатке.

— Если привезти Агриппу в Рим, может случиться государственный переворот. Всегда найдутся желающие посадить на престол душевнобольного человека, чтобы потом править от его имени.

У Октавиана не было сил спорить с пасынком. К тому же Тиберий рассуждал сейчас мудро, хотя и жестоко.

— Поступай с ним как сочтёшь нужным, Тиберий, — молвил Октавиан. — А теперь иди. Я желаю отдохнуть.

Поднявшись с постели, Тиберий прижал к груди ценный для него свиток.

— Ещё раз спасибо тебе за развод, отец.

— Я лишь исправил ошибку, которую когда-то совершил.

Поклонившись, пасынок направился к выходу из зала.

Едва рабы захлопнули за ним двери, Октавиан, опустив голову, тяжело вздохнул:

— Бедный Рим, — сказал он. — В какие железные челюсти ты попадёшь!

Над морем начинало садиться солнце. Близился вечер.

Прижавшись к приоткрытой двери, ведущей в трапезную, молодая девушка в зелёной тунике пристально следит за гостями. Рядом с ней находятся две её рабыни. Взор светлых приподнятых к вискам очей девушки всё чаще возвращается к Германику. Белокурый, статный, с улыбчивым загорелым лицом, он невольно притягивает к себе её внимание...

Любовь бывает жестокой, Агриппина, — произнёс Тиберий, который возвращался от Октавиана и случайно заметил её.

Встрепенувшись, девушка решительно взглянула на него, вскинув голову. Её щёки, покрытые веснушками, вспыхнули от смущения.

— Кто вам сказал, что я влюблена, Тиберий? — спросила она.

— Но ведь что-то заставило тебя тайком следить за одним из гостей. Хотя возможно, что тобой руководит простое женское любопытство, — усмехнулся Тиберий.

Ему нравилась самоуверенность Агриппины и то, что она, будучи дочкой самой знаменитой шлюхи Рима, заботилась о своей благочестивой репутации. Впрочем, Агриппина была ещё слишком юна, чтобы погрязнуть в распутстве, как её мать Юлия.

Она приходилась родной внучкой Октавиану, но дед всегда проявлял к ней равнодушие. Отцом Агриппины был знаменитый Марк Агриппа, и именно от него она унаследовала свой сильный дух. К тому же Агриппина была необычайно красива. По её точёным плечам свободно струились медные кудри, длинная шея обладала белизной, которую ничуть не портили веснушки. Губы казались яркими, тёмными вишнями, а взор сверкал несгибаемой твёрдостью. Статная Агриппина казалась старше, чем была, из-за высокого роста и великолепно сложенной фигуры. Даже Тиберий признавал, что она — истинная внучка кесаря.

— Я наблюдала за Германиком, — произнесла она неохотно. — Быть может, вам известно, есть ли у него возлюбленная?

— Насколько я знаю, нет, — ответил Тиберий.

Улыбнувшись, Агриппина вновь посмотрела в трапезную.

— Говорят, что он спас вам жизнь на Рейне? — осведомилась она.

— Германик лишь исполнил свой долг, защищая своего командира и наследника престола. Любой солдат на его месте поступил бы так же. Поэтому я не нахожу в его поступке особой заслуги, — холодно ответил Тиберий.

Повернувшись к нему. Агриппина глубоко вздохнула:

— Когда мы вернёмся в Рим, вы будете нашим кесарем? — прошептала она.

— Да.

Девушка покосилась на свиток в его руке. Проследив за её взглядом, он насмешливо улыбнулся:

— Август сделал мне подарок. Здесь его указ о моём разводе с твоей матушкой.

Щёки Агриппины вновь вспыхнули, на этот раз от гнева:

— Торжествуйте же! Ведь вы всегда ненавидели её! — воскликнула она и бросилась бежать по галерее.

— Ты права! И Юлию ещё ждёт жестокая кара, — пробормотал Тиберий и подозвал одного из рабов, несущих в трапезную кувшин с водой. — Позови сюда Гнея Домиция Агенобарба.

Отойдя к окну, он выглянул на улицу. Уже совсем стемнело. Вдали у мыса горели огни факелов. В тишине звучал рокот прибоя и шелест ветра в кронах деревьев. В небе мерцали далёкие звёзды. Из зала, где проходила трапезная, до слуха Тиберия долетали отзвуки музыки и гул голосов.

— Всего через несколько дней я стану кесарем, — прошептал Тиберий, и кровь быстрее застучала у него в висках при мыслях об этом. Он крепче сжал свиток. Голова его слегка кружилась от волнения.

— Зачем я тебе понадобился? — громко осведомился Агенобарб, появившись на пороге трапезной. Он был уже немного пьян.

В прошлом Тиберий неоднократно пил вино вместе с Домицием в походных лагерях. Любовь к вину объединяла их. Но Тиберий успел хорошо изучить характер приятеля и знал о его необузданном темпераменте.

Домиций Агенобарб невзирая на молодость успел зарекомендовать себя порочным, дерзким и наглым человеком, обладавшим к тому же жестокостью. Среднего роста, полный, даже толстый, с короткой рыжей бородой и копной медных полос, он мог бы показаться красивым, если бы не яростный огонь в синих глазах. Домиций обожал роскошь. Он был богат, часто устраивал пиры в своих дворцах и неудержимо тратил деньги на различные увеселения.

— Ты понадобился Риму, а не мне, Домиций, — возразил Тиберий. — Ибо от задания, которое я решил тебе поручить, зависит судьба Отечества.

— Громкие слова! А кесарь об этом знает? — осведомился Агенобарб.

Тонко усмехнувшись, Тиберий взглянул в глаза собеседнику:

— Не забывай, Домиций, что я — будущий кесарь.

Наступило молчание, Агенобарб понимал, что долг подданного обязывает его во всём повиноваться Тиберию. Для него, как и для всех придворных, было очевидным, что уже через короткое время в империи произойдёт смена правителей.

— Я любитель вина и шлюх, господин. И ты это знаешь. Какое важное поручение можешь ты доверить столь порочному человеку? — наконец сказал Агенобарб.

— Буду краток, — кивнул Тиберий. — Для предстоящего дела мне нужен верный патриций, которого бы слушались солдаты. И в то же время он должен обладать решительностью и жестокостью. Поэтому я выбрал тебя. Поезжай на остров Планазию, взяв с собой отряд, и убей Агриппу Постума.

— Ты предлагаешь мне убить Агриппу? Но зачем?! — вскричал Агенобарб.

Услышав возглас, в сторону собеседников повернулось несколько рабов. Схватив его за рукав туники, Тиберий подтащил приятеля к окну.

— Агриппа — внук Октавиана. После того как я взойду на престол, у меня могут появиться враги, желающие совершить переворот и, провозгласив кесарем Агриппу, править в Риме вместо него. Я должен позаботиться о том, чтобы в моём государстве не возникло никаких смут, — прошептал он, с трудом сдерживая ярость.