Ты тоже нервничаешь, Шейна. Ты самая младшая из собравшихся, и тебе предстоит задать пресловутые четыре вопроса церемонии Ма ништана. Зная, что тебе придется пройти это испытание, и желая, чтобы ты произвела благоприятное впечатление на его мать, Джоэль всю неделю каждый вечер повторял с тобой вопросы, пока ты не выучила их наизусть.

И вот кивком головы и легким тычком локтем он дает тебе сигнал к старту. Ты глубоко вдыхаешь — но, когда пытаешься заговорить, из твоего горла вырывается лишь мышиный писк. Ты откашливаешься и повторяешь вопрос, который открывает церемонию: Чем эта ночь отличается от всех других ночей?

Отлично, милая, говорит лапища Джоэля твоей маленькой ручонке. Браво. Теперь вперед. Задавай вопросы.

Крепко держась за папино тепло, ты говоришь: Ибо во все ночи мы едим хлеб дрожжевой или пресный; почему же в эту ночь едят только пресный хлеб?

Джоэль объяснил тебе, что на седер Песах едят хлеб без дрожжей в память о том, как евреи долго шли через Синайскую пустыню из египетского рабства и у них не было дрожжей.

Ибо во все ночи мы едим всякие травы; почему же в эту ночь едят только горькие травы? В данном случае петрушку, предупредил тебя Джоэль. Ты ненавидишь петрушку и надеешься, что тебя не заставят ее есть.

Ибо во все ночи, продолжаешь ты мужественно и упорно, и голос твой чуть меньше дрожит, потому что конец уже близок, мы не макаем и одного раза, почему же в эту ночь макают дважды? Джоэль объяснил тебе, что каждый из вас должен обмакнуть ветку петрушки в соленую воду и встряхнуть ее после этого в память о соленых слезах, которые проливали евреи в египетском рабстве.

Теперь ты готовишься задать последний вопрос, о лежании. Ибо во все ночи мы едим сидя или лежа; почему же в эту ночь едят лежа? Ты ожидала, что все гости разлягутся на подушках, разбросанных там и сям по гостиной Дженки, но они и не думают ложиться, все сидят прямо, точно кол проглотили, с торжественным видом… Все, кроме бедного дяди Джереми, который ерзает на стуле, косясь на Лили-Роуз. Ты знаешь, что у него никотиновое голодание и он ждет, когда можно будет отлучиться в сад покурить с невесткой.

Испытание наконец позади. С другой стороны стола твоя мама одобряет тебя широкой теплой улыбкой, Шейна… но ты, подчеркнуто отводя взгляд, поднимаешь на отца полные обожания глаза. Лили-Роуз встает так резко, что едва не опрокидывает стул.

— Не посмолить ли нам перед едой, Джерри? — говорит она, и лицо Джереми озаряется улыбкой, Джоэля — мрачнеет, а Дженкино краснеет от гнева.

* * *

МЫ С ЭРВЕ ИСПОЛЬЗУЕМ УАГА КАК БАЗУ, В ОЖИДАНИИ ОТЪЕЗДА НА ТОЙ НЕДЕЛЕ В МАЛИ ПОД ЭГИДОЙ «ТЬЮРИНГ ПРОДЖЕКТ», ВЫСАДИТЬ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ САЖЕНЦЕВ В РАЙОНЕ МОПТИ. ЛЕСОВОССТАНОВЛЕНИЕ. ЛУЧШЕ РАСТИ, ЧЕМ РАССТРАИВАТЬСЯ, СКАЗАЛ МНЕ ЭРВЕ ВЧЕРА УТРОМ, КОГДА МЫ ЛЕЖАЛИ РЯДОМ НА УЗКОЙ КРОВАТИ ПОСЛЕ ЛЮБВИ, И Я РАССМЕЯЛАСЬ. ЖАТВА ЛУЧШЕ ЖАЛОБЫ, ПОДХВАТИЛА Я, И МЫ СМЕЯЛИСЬ ТАК, ЧТО ПРИШЛОСЬ НАЧАТЬ НАШИ ЛАСКИ С НУЛЯ.

Бронкс, 1952

В свой черед в двенадцать с половиной лет Джоэль начинает готовиться к бар мицве. В синагоге на авеню Марион ему дали наставника — молодого человека с прыщавым носом, сальными волосами, гнилыми зубами и дурным запахом изо рта. Джоэль учится выговаривать длинные фразы на иврите, не вдыхая носом. Слова танцуют на губах. Удивленный его безупречным произношением, наставник только кивает и расшаркивается перед ним.

Наконец наступил великий день. Джоэль чувствует, что готов. Он хочет, чтобы Дженка гордилась им, как не гордилась даже Джереми. Синагога битком набита, его родители сидят в первом ряду, брат, слава Богу, отсутствует, — и он, Джоэль Рабенштейн, в центре внимания. Раввин, высокий и величественный в своих золоченых одеяниях, торжественно открывает деревянный ларец, в котором лежит свиток Торы, и разворачивает пергамент перед собой. Все как полагается, вот только… Джоэля беспокоит живот. У него крутит желудок. Когда он поднимает голову, его глаза встречаются с глазами раввина, и взгляд святого человека проникает в него до нутра.

Джоэль начинает петь строфы на иврите. Он все выучил наизусть, но, как ни странно, когда его голос читает восемнадцатую главу Книги Царств, описанная сцена оживает в нем; слова будто порождают действительность по мере чтения. Джоэль оказался среди пророков, которые на горе Кармил выбирают между двумя богами. Он видит, как они прыгают на алтарь и кричат. Когда Ваал, ложный бог, не отвечает, они вонзают мечи и копья в свою плоть, и брызжет их собственная кровь. Джоэль продолжает проговаривать текст, но у него все сильнее болит живот, потому что он потрясен тем, что показывают ему слова: острые лезвия, врезающиеся в тела быков и людей, брызжущая кровь, люди разделывают быков на куски и сжигают их на алтаре, нисходит огонь Господень, пожирает мясо и слизывает воду до последней капли.

На Джоэля накатывает тошнота. Раввин, снова глядя ему в глаза, видит, что он не верит.

Уже близится конец церемонии. Раввин покрывает голову Джоэля плотной белой тканью — потом, положив обе руки на ткань, наклоняется и говорит ему шепотом: «Сожми ягодицы и продолжай».

Ошеломленный, один, невидимый, Джоэль отчаянно краснеет.

Раввин уже отошел, он подносит к губам шофар и дует в него. Джоэль знает, что инструмент сделан из рога барана, который запутался в чаще. Музыка должна напомнить Богу о заслуге Авраама, в надежде, что Он простит людям их грехи. Не забывай! — молят золотые ноты, взмывая к Всевышнему. — Авраам был готов принести в жертву своего сына! Мы ведь заслуживаем отпущения грехов взамен, правда?

Через некоторое время парящие ноты становятся тягучими и гаснут, извещая мир, что Джоэль стал мужчиной… еврейским мужчиной. Он видит, что Дженка смотрит на него, сияя, полными слез глазами. Но когда люди окружают его, чтобы поздравить: Мазл тов! Мазл тов! — он шепотом дает себе четыре клятвы: никогда больше он не скажет того, во что не верит, не станет есть животных, не наденет кипу и ноги его не будет в синагоге.

Дженка убита внезапным отказом младшего сына есть сваренный ею куриный суп, ее бейглы с копченой лососиной и ее коронного фаршированного карпа. Вей ист мир! Она тяжко вздыхает и жалуется Павлу, но мальчик непреклонен. Он спокоен и тверд в своем решении есть отныне только овощи и молочные продукты. Когда у родителей гости, он тихо сидит на своем