— Сейчас самое важное — как можно быстрее отремонтировать сани, они нам скоро понадобятся. Берите, пожалуйста, свои лобзики, и пойдемте в мастерскую.

В соседнем помещении стояли остатки саней, Гериберт собрал все обломки, вплоть до мельчайших, и пронумеровал их. В принципе от транспортного средства Деда Мороза оставалось еще вполне достаточно, чтобы распознать в них именно сани. Было сломано лишь несколько странных распорок и элементов отделки. Но Гериберт предположил, что именно эти части и были решающими для функционирования саней. Дед Мороз, хотя и не очень охотно, передал ему довольно приблизительный эскиз, с помощью которого, впрочем, можно было сообразить, какая часть к чему относится.

Дитер, Эберхард и Басти без промедления принялись за работу. К ним присоединился бонобо[2] Вольфганг, который носил звание чемпиона Африки по выпиливанию лобзиком в средней весовой категории, владел черным поясом и мог работать тремя пилами одновременно. Поперек дороги ему лучше было не становиться. Однажды он уже распилил на пятьдесят четыре части одного охотника на крупного зверя, а потом снова собрал его обратно, но две части оказались лишними, поскольку сборка не относилась к числу сильных сторон Вольфганга. Охотник страшно возмущался результатами его работы, ибо без указательных пальцев он стал вдвое менее опасным. После этого происшествия он устроился на работу счетчиком гороха в экологически чистом крестьянском хозяйстве.

Дитер и Эберхард дивились, как активно участвует в работе отец Гериберта. Он все время давал Вольфгангу подробные указания, где нужно надпилить или отпилить какую-нибудь деталь. И в самом деле, не прошло и десяти минут, как сани уже стояли перед зверями в прежнем великолепии.

— Теперь их надо бы еще немножко подшлифовать и местами отлакировать, и вещь будет как новенькая, — прогнусавил Вольфганг, уложил свои драгоценные турнирные лобзики в специальный обшитый бархатом футляр и исчез в кронах деревьев.

Остальные пильщики последовали совету Вольфганга и теперь в некоторой растерянности стояли перед великолепным транспортным средством для развозки подарков. С санями было что-то не так.

— Им не хватает четверки северных оленей, — после некоторого размышления проговорил Дитер.

— Точно, — согласился с ним Эберхард, — а где нам их взять?

Все посмотрели на отца Гериберта, который смущенно пожал плечами и упрямо буркнул:

— Может, ваш великолепный Вольфганг сумеет что-нибудь выпилить из оставшихся костей.

— Не думаю, что мы произведем хорошее впечатление, разъезжая по саванне на двух оленьих скелетах, — на удивление спокойно сказал Гериберт, и тогда все погрузились в глубокую думу.

— Я мог бы обеспечить вас четырьмя антилопами, — услужливо проговорил Эрвин, но особенно настаивать не стал, поскольку никто поначалу не отреагировал на его идею. Впрочем, чуть позже на его не вполне бескорыстное предложение реакция все-таки последовала.

— Неплохая мысль, папа! — воскликнул Гериберт. — У нас нет оленей, поэтому воспользуемся тем, что есть. Дитер, Басти, Гастон и, э-э, Кнут, встаньте-ка вот здесь перед санями.

После некоторых колебаний бегемот, зебра, окапи и гну выстроились перед санями Деда Мороза и позволили Гериберту и Эберхарду себя запрячь.

— Ха-ха-ха-ха, ну и видок! — Эрвин со смеху повалился на землю и, казалось, вот-вот задохнется. Вид и в самом деле был странный. Весьма, весьма странный вид, вообще-то не слишком вязавшийся с Рождеством. Но чего люди, собственно говоря, ожидают от Рождества? Чем именно определяется Рождество? Празднуем ли мы в данном случае то обстоятельство, что четверка северных оленей возит туда-сюда сани с толстяком в красной шубе? В чем, собственно, заключается подлинный смысл Рождества? Задумайтесь об этом на минутку. Просто закройте глаза, и вам что-нибудь обязательно придет в голову. А если нет, тогда воспользуйтесь этой паузой, чтобы просмотреть несколько рецептов печенья с корицей или разучите рождественскую песню.

А пока вы размышляли, кое-что произошло. Исполняющие роль оленей звери смущенно переминались с ноги на ногу. Они даже попробовали было стронуть сани с места, но поскольку не были привычны к такого рода деятельности, то потянули сани в четыре стороны одновременно. В только что отремонтированной деревянной конструкции что-то подозрительно затрещало.

Гериберт, как раз склонившийся с Эберхардом над дед-морозовым эскизом, не заметил опасности, но отец Гериберта инстинктивно оценил ситуацию и внезапно с прирожденной быстротой хищника запрыгнул в сани. Он схватил поводья, прищелкнул языком, крикнул «но-о-о», ошарашенные звери вдруг сделали рывок, и вся транспортная конструкция со скрипом пришла в движение. Сперва четверка животных бежала медленной рысью, чудесным образом выдерживая ровный шаг, но потом они стали мало-помалу набирать скорость, и именно тогда, когда Дитер ощутил уверенность, что ни один бегемот никогда еще не бегал быстрее его — да, пожалуй, никогда уже и не побежит — как раз в этот момент они взмыли в воздух.

Поначалу испугавшись, отец Гериберта закрыл глаза, а когда снова открыл их, то увидел свой дом маленькой точкой на земле, а рядом еще три точки поменьше, которые, как ему показалось, оживленно махали лапами. Эрвин помахал им в ответ, а сани тем временем пошли круто вверх. Скорость непрерывно нарастала. Они обогнали нескольких коршунов, которые, увидев такое, поклялись никогда больше не есть падаль и тотчас отправиться в психиатрическую лечебницу на обследование.

Звери в небе чувствовали себя совсем не так комфортно, как следовало бы чувствовать себя тем, кто вдруг научился летать. Басти и Гастон сильно испугались, поскольку они летели впереди и ощутили, что воздух становился все более разреженным. Дитер испугался совсем немножко, ибо находил просто великолепным то, что кто-то весом в три тонны может так просто взять и полететь. А вот Кнут вообще почти не испугался, потому что был убежден, что именно он придал саням эту безумную скорость. Антилопы гну невероятно быстры, Кнут где-то читал, что одного гну засекли на автостраде в Кении, где он разогнался до 115 миль в час, при разрешенной скорости 90. Правда, Кнута немного беспокоило то, что за спиной у него сидел отец Гериберта, пристрастие которого к антилопам гну уже вошло в поговорку: в антилопьих кругах ему дали прозвище «Гнуминатор». Однако Гнуминатор сидел в санях, сам дрожа от страха. Одной лапой он судорожно сжимал поводья, а другой еще более судорожно зажимал глаза, потому что ужасно боялся высоты. Это может понять каждый, кто с высоты трех километров смотрел из саней вниз.

Мама Гериберта тоже испугалась:

— Вам нужно что-то предпринять, господин Дед Мороз. Верните, пожалуйста, эти сани обратно на землю.

— Да уж, мадам, я бы с удовольствием это сделал, но понятия не имею, как. Если я сам не сижу в санях, я совершенно бессилен.

— Но в них сидят мои муж и сын! — весьма сердито крикнула Рита.